«Мадлен Вилар, испанка, уроженка квартала Сент-Онорэ, двадцать лет».

Сюзанна больше не слышала заявлений Антеро, обращённых к смотрителю большого похоронного учреждения. В её голове крутились мысли, одна сумасбродней другой. Она защищала свою соперницу от подлых носильщиков, но не могла упустить случая ответить на ожидания своих низших страстей. Отреагирует ли она на преступные порывы включить жену Сирила в список трупов, предназначенных к общей могиле? Она говорила себе, что если этот план — преступление, то всё же не такое серьёзное. Имя усопшей, случайно помеченное в этих журналах записей, могло бы питать и другие подлые планы. Отныне её соперница могла бы считаться умершей, если бы Антеро де Овьедо присоединился к её расчётам. Достаточно было бы изменить имя Вилар на имя Виламиль. К тому же, по её мнению, в контексте ничтожной страстишки это действие было бы лишь исправлением судьбы. Никогда она не смогла бы полюбить другого мужчину, кроме Сирила Давенпорта. Племянник дона Игнация Виламиля, в свою очередь, как он сам говорил, никогда не соединился бы ни с какой другой женщиной, кроме Мадлен. Эта мысль оглушала её. Ей полностью овладел тонкий яд искушения. Она озабоченно ждала, когда молодой человек закончит свою беседу с аббатом Монтреем, и когда он уже собирался отправиться в обратный путь, она попросила Антеро на разговор, касавшийся очень важной для них обоих темы. Молодой человек с вниманием и любопытством приготовился выслушать её.

Они сделали несколько шагов в тень старой стены, и Сюзанна тихонько сказала ему:

— Я никогда столько не размышляла над нашим положением, как сейчас. Доньи Маргариты уже нет на этом свете, твой дядя только что отправился в мир иной, а Мадлен требует ухода и внимания к ней. Ты, случайно, не задумывался над теми сражениями, которые ждут тебя? С тех пор. Как ты признался мне в своих тайных страданиях в обмен на мою братскую доверительность, я думаю о неудовлетворённой твоей благородной душе.

— Да, всё это правда, — вздохнул он.

— Эта ситуация впечатляет меня и возмущает, поскольку твои неутолённые чаяния подобны моим. Я ещё больше страдаю, потому что уверена, что Сирил женился на Мадлен из чистого каприза. Мой кузен никогда не сможет полюбить её, и зная это, я чувствую также, что он неспособен выбрать другую женщину.

Девушка из Блуа продолжала, заметив эффект, произведённый её словами на Антеро. Стараясь казаться признательным за внимание, которое она ему уделяет, племянник дона Игнация добавил:

— Я совершенно согласен.

Она воспользовалась этим, чтобы задать ему следующий вопрос:

— Не было бы справедливым исправить такую скупую судьбу своими собственными руками?

Молодой человек, который, несмотря на внутреннее сопротивление подобным предложениям, вот уже два дня думал над тем, как избавить Мадлен от её эмигрировавшего мужа, изумлённо спросил:

— Исправить… но как?

— Это будет не так уж трудно сделать, — задыхаясь от волнения, прошептала девушка.

И она изложила ему план, составленный ею в безумии своей страсти. Они заплатят аббату Монтрею за работу по изменению имени похороненной накануне девушки. Мадлен Виламиль, а не Вилар, к всеобщей выгоде. Они обозначат могилу ценными украшениями раньше, чем случайные заинтересованные лица смогут обнаружить обман. Дома они с большой любовью будут ухаживать за больной, и как только она поправится, они сообщат ей о письме, которое Сюзанна отправит из Блуа. Письме, в котором говорится, что Сирил погиб в кораблекрушении, не достигнув берегов Америки. Естественно, она будет страдать и скорбеть, но Антеро постарается развлечь её, увезя её в Испанию или в южно-американскую колонию, где у него уже была семья. Она же, Сюзанна, заставит своего старого отца уехать и постарается возобновить свои любовные идеалы с мужчиной её жизни, тогда как он, Антеро, сможет завоевать свою кузину, предложив ей прекрасное будущее.

Молодой кастилианец была на седьмом небе от счастья. В конце концов, разве не к этому он так безуспешно стремился? Он страстно искал тонкую формулу, которая появилась только сейчас, под вдохновением Сюзанны, рядом с могилами, где не было ни посторонних глаз, чтобы увидеть, ни ушей, чтобы услышать ужасную тайну, которую они делили меж собой. С неподвижным взглядом, лишённым любых других мыслей, под влиянием своих порывов, он видел, как рождаются его иллюзии. Этот план принесёт ему победу. Он уже предвкушал удовольствие, с каким он сообщит Мадлен, что её муж погиб при кораблекрушении. Он увезёт её в Испанию, а оттуда, если будет возможно, они уедут в Южную Америку, полную фантастических легенд. Он даст волю духу авантюризма, который бьётся в его венах. Очень скоро, если его кузина избежит оспы, у неё будет ребёнок, и ему нужна будет отцовская защита, которую он ему и предоставит. Ему казалось немыслимым, что Мадлен оттолкнёт его любовь в подобных жёстких обстоятельствах. Дочь Жака следила за выражением его лица с явным удовлетворением.

Словно проснувшись от глубокого сна, молодой человек сказал:

— Чудесно придумано! Вот уже два дня я напрасно стараюсь обрести спокойствие. Осуществив этот план, я больше не буду самым несчастным из людей.

— Отлично! — с радостью воскликнула девушка.

— А… как же быть с деталями? — озабоченно спросил Антеро. — И с твоим слугой, стоящим у нашей двери?

— Не волнуйся, — решительно ответила она. — Под предлогом его защиты от оспы я прикажу ему ждать меня в пункте помощи недалеко от Парижа. Что касается остального, я вернусь сюда, чтобы организовать соответствующий фамильный склеп для дона Игнация и его дочери. Как только Мадлен станет лучше, я вернусь в Блуа, где сообщу моему отцу о её кончине. Зная его уважение к ней, вам надо будет переехать в отдалённый квартал или в Версаль, потому что он, естественно, пожелает наведать её могилу и увидеть дом, где она скончалась. Через месяц после моего возвращения я напишу тебе из Блуа и сообщу тебе и кузине о кораблекрушении с Сирилом и о нашем решении (моём и моего папы) уехать в Америку. Таким образом, всё, по-моему, должно закончиться хорошо.

Антеро с трудом скрывал своё удивление. Девушка говорила обо всём этом так естественно, что эти размышления походили, скорее, на старый проект, который только и ждёт удобного случая для своего осуществления. В любом случае, радость молодого испанца была чрезмерной и непередаваемой. После торжественной клятвы вечно хранить эту тайну они отправились в кабинет аббата, к которому Сюзанна обратилась с такими словами:

— Преподобный отец Монтрей, окажите нам одну любезность.

— Говорите без опаски, — ответил аббат с благожелательной улыбкой.

Антеро, казалось,