приказу юноша несколько раз повторил, пока я не убедился, что запомнил он твердо. Компанию ему составили два пленника, раненые легко и прикинувшиеся мертвыми. Среди моих подчиненных был воин, немного знающий их язык. Он перевел мое послание их вождю.

— Я разбил вас в Эламе.Уничтожил здесь. Если в третий раз встанете на моем пути, разгромлю еще раз, после чего приду к вашим жилищам и перебью всех мужчин, а женщин и детей продам в рабство. Так и передайте Гандаше, — сказал я.

Загнул, конечно, но с помощью армии Элама это была посильная задача, пусть и не быстрая. Только вот уничтожение кашшу не входило в мои планы. Главное — разрушить их союз с Самсуилуной. Пусть лучше будут постоянной угрозой Вавилону с севера, а не его ударной силой. У меня появилось предположение, что именно кашшу и есть те самые гиксосы, которые постепенно будут смещаться на юго-запад, пока не захватят дельту Нила и научат египтян воевать на колесницах.

Мои воины доставили юношу-амнанума и пленников к передовым дозорам вавилонской армии, после чего вернулись ко мне, доложив, что она направляется в нашу сторону. Теперь осталась только пехота, тяжелая и легкая, поэтому передвигаются медленно. С такой скоростью до первых наших поселений шагать им еще три дня, включая сегодняшний, и до города плюс один. У нас есть время подготовиться к встрече. Я отправил разведку, чтобы посмотрели, какое решение примет Самсуилуна. Если повернет на север или северо-восток, значит, мы с ним все еще «отец» и «сын», а если продолжит движение в сторону Гуабы, значит, враги. Я послал гонца в Сузы с сообщением, что может потребоваться помощь эламитов, но это дело не быстрое. Так что надо будет самим решить хотя бы часть проблем.

Делать это начали вечером, когда стало понятно, что Самсуилуна решил расторгнуть «семейные» отношения. Вавилоняне знали, как погиб отряд кашшу, что мы напали вопреки традиции ночью, как поступают только слуги нечистой силы. Я позаботился о том, чтобы вся их армия или большая часть ее не спала, а ждала, когда их тоже перебьют в темноте. Этим занимались полторы сотни наших колесниц, разъезжая вокруг вражеского лагеря и время от времени устремляясь все вместе якобы в атаку. Топот копыт, ржание лошадей, скрип колес, свист и крики хорошо слышны ночью на почти ровных долинах. Такое впечатление, что шумят где-то совсем рядом. Плюс обстрел по навесной траектории из трофейных составных луков, которыми овладели мои воины. Много вреда легкие тростниковые стрелы не причиняли, но раздражали и пугали сильно. На рассвете колесницы исчезали, и невыспавшаяся вавилонская армия продолжала путь в сторону Гуабы. Первые два дня в светлое время суток им никто не мешал.

На третий, ближе к полудню, усталый авангард вражеской армии, тысяч пять-шесть воинов, плелся по пыльной дороге, растянувшись на несколько сот метров. До невысохшего пресноводного озера, где они собирались сделать привал, оставалось с полчаса ходьбы. Передовой дозор из сотни баирумов уже был там. На котлован с высохшим соленым озером метрах в трехстах слева от дороги разведка не обратила внимания. Именно оттуда и появилась фаланга из редумов с отрядами баирумов на флангах, которая трусцой, стараясь держать строй, побежала молча на врага.

Нападение было настолько неожиданным, что вавилоняне сперва впали в ступор. Очнувшись, командиры заорали, призывая к бою. Враги начали выстраиваться, растягиваясь в ширину в обе стороны. Задние, несмотря на усталость, побежали вперед, чтобы занять места в шеренгах. Страх придал им силы. Натиск моих воинов, бодрых, уверенных в победе, сразу смял первые, разреженные шеренги.

Я, как обычно, был в центре, подавал пример своим подчиненным. Предполагаю, что относились ко мне по-разному, что кому-то не нравлюсь, потому что требователен, заставляю много тренироваться, но все они уважали за то, что в бою я не прячусь за их спины, всегда на острие атаки, веду за собой. Вот и сейчас я одним из первых завязал бой, двумя быстрыми ударами почти располовинив тела двух вражеских воинов без доспехов, потому что сняли из-за жары и не успели надеть. Следующему развалил голову под кожаным шлемом.

Зрелище, наверное, было впечатляющим, потому что вражеский воин, стоявший за ним, отшатнулся и затем попятился, раздвигая неплотную шеренгу позади себя. Его пример оказался заразительным. Сдали назад и соратники, стоявшие рядом, и это, как рябь по воде, побежало по их шеренгам, наполняя сердца страхом и сомнением. Я убил или сильно покалечил еще человек пять — и увидел, что шарахаются не только от меня. Авангард вавилонской армии дрогнул и побежал плотной толпой по дороге, роняя щиты и копья. Мои баирумы погнались за ними, убивая ударами дротиков или кинжалов в спину. Вскоре к ним присоединилась наши колесницы под командованием моего старшего сына Илимаилума, которые прятались дальше, примерно в километре от поля боя, начав движение вместе с пехотой и только сейчас добравшаяся до дороги. Гнались долго и упорно, хотя я предупреждал, чтобы не увлекались, не уезжали далеко. Уничтожать удирающих трусов легко, я бы даже сказал, весело.

Мы уже заканчивали сбор трофеев на месте начала сражения, когда вернулись колесницы, наполненные доверху оружием и доспехами, снятыми с убитых врагов. Ко мне подъехал младший сын Илушубани, впервые участвовавший в бою. Во все лицо счастливая улыбка. Свершилась мечта стать отважным воином, как отец и старший брат.

— Я уничтожил больше сотни врагов! — похвастался он, показав копье с окровавленным железным наконечником.

Рыбаки, охотники и бабники — стеснительные врунишки в сравнении с бывалыми вояками.

79

Атака на авангард вавилонской армии была всего лишь одним из нескольких этапов, которыми я собирался обессилить ее, пока доберется до Гуабы. Дальше предполагал осаду со всеми вытекающими последствиями для армии, пытавшейся захватить сильно укрепленную крепость, подход помощи из Элама и совместный разгром врага. Самсуилуна лишил меня этой многоходовки. Оказывается, уцелевшие вавилонские пехотинцы, добежав до своих, не остановились, а наоборот увлекли за собой и других. Разбившись на отряды по территориальной принадлежности, они рванули домой. С шакканакку Вавилона остались только его сограждане и небольшое количество тех, кто не успел или по разным причинам не захотел удирать. Всех вместе их было тысяч восемь, что, как они решили, слишком мало для того, чтобы нападать на такого сильного противника, как я. В итоге, и они отправились по домам, объявив себя победителями.

Узнав об этом, я отправил гонца в Сузы к суккаль-маху Кудузулуше, сообщив о победе над Самсуилуной и предложив ему, если собрал армию, чтобы помочь нам, воспользоваться