одно племя кашшу объявилось на подведомственной мне территории. Когда в Гуабу прибыл гонец из Вавилона с требованием срочно выдвигаться к Акшаку, ему ответили, что шакканакку третьего дня убыл со своим отрядом на левый берег Тигра, чтобы отразить вторжение кашшу. Вот прямо сейчас пошлют гонца с известием о приказе Самсуилуны, но никто не знает, где я нахожусь и могу ли уйти, не расправившись с врагом.

Гонец от тестя нашел меня вечером четвертого дня. Мы стояли лагерем на том месте, где за два дня до нас ночевали кашшу. Они захватили огромную отару у амореев, перебив несколько племен, поэтому шли медленно и теряли по несколько десятков овец, чтобы и мы поели свежее мясо. В тот момент мои воины как раз запекали на шампурах парную баранину, как я научил.

Еще в самом начале преследования я догнал их арьергард на своей колеснице, переделанной из трофейной с учетом новшеств, которые через сколько-то там лет или веков внедрят египтяне: на круглых колесах железные бандажи, чтобы меньше стирались; в каждом стало восемь спиц вместо четырех; ось, на которую они насаживались, сделали длиннее и сместили немного назад, благодаря чему устойчивее на поворотах и быстрее; дышло с горизонтальным ярмом для двух лошадей теперь поворотное, что хорошо повлияло на маневренность; в кузове убрали лишние доски, заменив сплетенной лозой, обтянутой воловьей кожей, что значительно облегчило его. Возничий Адад остановил ее по моему приказу, когда бы заехали на вершину холма и увидели вдали впереди кашшу, которые неторопливо гнали захваченный скот. Впереди ехали колесницы, охранявшие сотни четыре пленников, в основном женщин и детей. За ними двигалось несколько тысяч овец, ослов, онагров, быков и коров, которые развернулись широким фронтом, чтобы каждый мог на ходу щипнуть хоть немного травы. Замыкал шествие еще один отряд колесниц.

Кашшу, ехавшие сзади, остановились и загомонили, призывая соплеменников и показывая на нас руками. Я спрыгнул с колесницы, показал им, что без оружия, что хочу потолковать. От них выехал один экипаж. Плохо смазанные колеса скрипели громко и надсадно. Остановились метрах в ста от нас. Я прошел половину пути и подождал, когда это сделает их представитель. Это был мужчина лет сорока с отрубленным носом, остался только кусочек левой ноздри. На нем были шлем и доспех из продольных полос воловьей кожи внахлест, как сейчас делают корпуса судов, лодок. На поясе висел в деревянных ножнах, скрепленных двумя бронзовыми кольцами, длинный нож с костяной рукояткой. Судя по его взгляду, опознал меня, как главное действующее лицо при разгроме его земляков в Эламе. Слишком не похож я на аборигенов, не перепутаешь.

Я показал жестами, чтобы оставляли нам немного баранов, а то моим воинам тяжко питаться одними лепешками. Затем проинформировал, что будем гнаться за ними семь дней, после чего повернем домой. Кашшунский переговорщик на всякий случай уточнил, собираемся ли мы нападать на них? Я ответил отрицательно. Мол, есть договор между ними, суккаль-махом Кудузулушей и мной, что они разобьют и разграбят амореев, а я сделаю вид, что не успел догнать. Пленные нас тоже не интересуют. Пусть продадут в Элам или куда захотят. Кочевник не мог понять, где кроется подвох, зачем мне это надо? Я не стал объяснять. Не его ума это дело.

После чего он жестами попросил разрешения осмотреть мою колесницу. Я не стал возражать. Все равно те, кто хотел, давно уже изучили ее и или какую-нибудь из остальных ста пятидесяти, изготовленных для отряда моего сына Илимаилума. Они сейчас участвуют в походе. Иногда провожу учения, показываю, как надо и, главное, как не надо вести бой.

В Гуабу мы вернулись через полтора месяца и начали неторопливо собираться в поход по призыву шакканакку Вавилона. Еще через две недели таки отправились в путь не спеша. На девятый день на подходе к Лагашу нам встретился гонец от Самсуилуны с радостной новостью о прямо таки фантастическом разгроме кашшу, в результате которого кочевники теперь владеют большей и лучшей частью территории бывшего царства Мари — плодородным междуречьем Тигра и Евфрата — и куском бывшего царства Эшнунна. Главное, правильно назвать событие, а то, что еще одна такая победа — и от царства Вавилон ничего не останется, это ведь ерунда. Я, стараясь не засмеяться, попросил гонца поздравить моего «отца» с блестящим результатом и проинформировать, что, раз мой отряд больше не нужен, возвращаемся в Гуабу, потому что и там надо отбиваться от кочевников, а получается у нас намного хуже, чем у него, пока не потеряли ни одного буру своей земли.

75

Лучше не начинать войну, чем проиграть ее. Самсуилуна убедился в этом на собственной шкуре. Как только весть о его «победе» над кашшу разлетелась по Вавилонии, началось бурление в городах, ранее входивших в другие царства. Тут в них и подкинули дрожжей из Элама в виде небольшого отряда под командованием Римсины, внука и тезки шакканакку Ларсы. Все семейство проживало там после изгнания из своей страны. Пришло им время отплатить эламитам за добро.

Перед началом операции внедрения суккаль-мах Кудузулуш связался со мной, предупредил о ней и поинтересовался, не хочу ли принять активное участие? Я ответил, что не буду нарушить слова, данное Хаммурапи. На самом деле Самсуилуна, который не лез в дела Гуабы, меня устраивал больше. Как поведет себя Римсина, если захватит власть, неизвестно. В таких случаях обещание забывают быстрее, чем их дают. Я передал родственнику, что ни помогать, ни мешать не собираюсь.

Незадолго до сева озимых отряд Римсины прибыл на купеческих кораблях в Ур, где жители встретили его с радостью. Так понимаю, торговый капитал, а он в этом городе самый влиятельный, уже достали ограничения, введенные Хаммурапи. Наверное, захотели, чтобы было, как раньше, не ведая, что в одну реку не войдешь дважды. Место международной торговой площадки Южной Месопотамии уже застолбила Гуаба, и уступать его не собирается.

Пополнив армию добровольцами из Ура, Римсина направился вверх по Евфрату. Везде его встречали, как нового старого правителя. В Ларсе открыли ворота, выгнав перед этим шакканакку, назначенного Вавилоном. Вскоре их примеру последовали другие города, ранее входившие в царство Ларса. В столицу съехались посольства, которые поклялись в верности. Легкое и триумфальное начало вскружило голову Римсине. Он объявил себя шакканакку и очередным богом и, не успев «обсидеть» трон, начал рассылать указы подданным.

Посла звали Синкатицабата. Было ему, как и его правителю, под тридцать, но апломба на все тринадцать. Волосы и борода по эламитской моде. Одет в тунику из бордовой