Шрифт:
Закладка:
Я как раз планировал сделать еще одну ходку в Средиземноморье. Понравилось привозить в Гуабу целое состояние. Теперь есть средства на все мои хотелки. У медников запасы сырья для работы на несколько лет вперед. Купцы не успевают продавать изготовленное ими, из-за чего цены начали снижаться. Видимо, поэтому мне не надо пока совершать рейды за медью. Придется все отложить, пока не пойму, как собирается править Самсуилуна, что у него на уме. Я мог предсказать поступки умного человека, его отца, а вот сын для меня — загадка.
В конце весенней посевной Унташнапириша расплела косички и повязала голову красным платочком. Это обозначало, что у нее случились месячные, так что теперь готова для семейной жизни. Я устроил пир в административном корпусе, на который пригласил и купцов из Элама, как раз приплывших к нам с товарами. Жениху, уже прошедшему курс молодого бойца с наложницей и воздерживавшемуся последние три дня, невеста, вроде бы, противна не была, хотя и блеска в глазах я не заметил, а девушка старательно показывала, как ей нравится суженый. Для гостей я перегнал немного самогона, который добавил в финиковую бражку и местный вариант ячменного эля. Упились все. Некоторые до такого безобразия, что даже подрались. По русской примете считается знаком успешного брака. Илимаилуму тоже хорошо вставило, поэтому в сексуально озабоченном настроении повел на брачное ложе Унташнапиришу. Как донесла ее рабыня-эламитка, подслушивавшая под дверью (пологом из шкуры), время молодые даром не теряли. Теперь ждем месяцев через девять или больше подтверждение, что боги одобрили этот брак. У меня есть шанс опять стать дедом, причем в неприлично молодом возрасте по меркам двадцать первого века.
Позже выяснилось, что девочка вовремя подшустрила. Я отправил в Вавилон ежегодный выход фиников. Вместо с моими людьми оттуда прибыл Нурилишу, чиновник из администрации Самсуилуны. Приплыли они вечером. Гостя разместили на ночь в административном корпусе, сообщив, что встретится со мной утром. Мне надо было время, чтобы узнать, зачем он пожаловал. Подсказали мои люди, вернувшиеся из Вавилона. Самсуилуна решил, что я слишком мало плачу ему. Полей и финиковых садов в округе Гуаба стало раза в четыре больше, а выход все тот же, что и двенадцать лет назад, когда я стал шакканакку.
Утром вавилонского чиновника привели в тронный зал, где на помосте на троне из красного дерева сидел я, облаченный в пурпурную тунику, а на лавках вдоль левой стены — мои заместители в лучших нарядах, вдоль правой — купцы из Суз в туниках с длинными рукавами, приплывшие скупить излишки урожая овощей и фруктов. Большое просторное помещение с естественным освещением, расписанное фресками, и богатые наряды собравшихся в нем, произвели впечатление на Нурилишу. Все-таки он человек системы, которая имеет свои маркеры, указывающие, как надо себя вести. К тому же, когда смотришь снизу вверх, желание высокомерничать уменьшается резко. Что и случилось с вавилонским чиновником, который сразу стушевался, точно оказался в тронном зале перед своим правителем. Это тебе не во время плавания на речной барже понтоваться перед мелкотой провинциальной, готовой услужить столичному выскочке.
— Мой повелитель Самсуилуна… (длинный перечень титулов с красивыми прилагательными)… передает своему сыну требование выплатить оброк со всего урожая, собранного в Гуабе, — торжественно произнес Нурилишу.
— Передай моему отцу Самсуилуне, что отдаю ему ровно столько же, сколько и его отцу, как было договорено, когда я согласился стать шакканакку Гуабы, — известил я посланника.
Само собой, никаких условий с Хаммурапи обговорено не было. Просто позже он не напрягал меня, потому что нуждался в толковом командире, а то, что повторилось не менее трех лет, считается традицией, которую не рекомендуется нарушать.
— Теперь в Вавилоне новый шакканакку, великий и божественный Самсуилуна. Он устанавливает новые правила, и ты, как его сын, обязан подчиниться, — продолжил стоять на своем вавилонский чиновник.
— Если мой отец хочет нарушить слово, данное его отцом, тогда и я получу право нарушить слово, данное Хаммурапи. Я поклялся ему, что не будут воевать против его сына Самсуилуна. Из-за этого мной недоволен мой родственник суккаль-мах Сивепалархуппак, — показал я на купцов-эламитов из Суз, — дочь которого Унташнапириша стала женой моего сына. У него старые обиды на шакканакку Вавилона, но я удерживаю своего родственника от нападения, потому что связан клятвой, не хочу войны между близкими мне людьми. Так что передай моему отцу: лучше оставить всё, как есть.
Услышав это, Нурилишу сразу сник. Дальше начиналась большая политика, не его уровень. Как бы не учинить по недомыслию международный скандал. Надо было получить указания сверху.
— Отправляйся к нашему отцу Самсуилуне, передай ему мои слова. Пусть он примет мудрое решение. Если пожелает оставить, как есть, можешь больше не приплывать, — подсказал я.
— Именно так и сделаю, — смиренно согласился вавилонский чиновник.
На следующее утро его повезли вверх по реке Тигр на речной барже, которую тянули волы. В Вавилон попадет недели через три или больше. К тому времени уже будут сеять озимые, то есть сбор армии и военные действия придется отложить, как минимум, на полгода, до окончания следующего половодья. Этого срока должно хватить, чтобы успокоиться и принять разумное решение. Если верх возьмут глупость и упрямство, от Элама до Гуабы намного ближе, чем от Вавилона. Встретимся где-нибудь в районе Лагаша и выясним, кто кому отец и сын.
71
Ни Нурилишу, ни кто-либо другой из вавилонских чиновников больше не приплывал в Гуабу. Так понимаю, Самсуилуна решил не рисковать, потому что уверенность в победе не просматривалась. Это не отменяло того, что при первой же возможности, когда я дам слабину и у него такая уверенность появится, со мной рассчитаются сполна, припомнив всё, даже то, чего не делал.
Понимая это, я забыл о Средиземном море и летних морских путешествиях. Только в холодное время года и так, чтобы успеть вернуться до того, как в Вавилоне соберут армию и дотопают до Гуабы, мотался в Льян и Тьяу. К счастью, путь к нам не близкий и большое войско на речных баржах не сплавишь, потому что слишком много потребуется.
