Услышав новость о болезни Хаммурапи, я решил, что это знак судьбы, и в начале месяца симану (май-июнь) отправился в рейс, нагрузившись мёдом и тканями, выкрашенными нашими мастерами. Ячмень везти в Египет не имело смысла, потому что там немного раньше нас собрали урожай, так что цены будут низкие.

Переход был сложный. По Аравийскому морю шли галсами против ветра. Разогнались только в Красном море. В Тьяу сделали остановку на пять дней. Мерера не очень обрадовался, что я привез только мед и ткани и в оплату хочу только золото, но я стоял твердо. В итоге освободил трюм, получив взамен золотые кольца, которые занимают мало места. Мне нужна малая осадка. Придется пройти в незнакомом месте, где есть шанс сесть на мель.

Во время сезона Ахет канал Небтауи представляет собой новый рукав Нила, образовавшийся во время половодья. По руслу реки, в сезон Шемет высыхающей почти или полностью, вода, поднявшаяся метров на восемь-десять, устремляется к Горьким озерам и дальше к Красному морю, уровень которого ниже, чем у Нила. Вот по этому рукаву мы и отправились в Средиземное море. Разрешения я ни у кого не спрашивал, и никто не отважился помешать нам, хотя крепость и гарнизон уже есть. Лоцманов брать я не стал. Зачем они? Путь я все еще помню. Холмы на обоих берегах временного русла видны хорошо. На некоторых небольшие поселения, или отдельные поместья, или храмы. Держимся посередине между ними, идя под парусами. Скорость небольшая, судно в балласте, грунт мягкий, илистый. Если сядем, снимемся с помощью катера и якорей. Можно будет и лодки аборигенов припрячь. Их много тут шастает. Сейчас это единственный транспорт, соединяющий населенные пункты. Я бы даже назвал Ахет сезоном лодочников. От шхуны они уворачивались, пялясь удивленно и без страха. Непуганые. Видимо, давно здесь не было захватчиков. Ничего, скоро припрутся кочевники-семиты, которых египтяне назовут гиксосами, и покажут им гиксосскую мать. На мои приветствия на египетском языке лодочники и пассажиры отвечали радостно, махали руками: видно, что иностранец, но язык знает, значит, не совсем дикарь. За световой день миновали Горькие озера, подвернули влево, на курс крутой бейдевинд, где вскоре встали на якорь, потому что стемнело. Утром продолжили путь. Шли против ветра и течения со скоростью два-три узла и до сумерек добрались до Нила севернее города Баст, где опять встали на якорь до рассвета.

Для этих мест шхуна была настолько необычной, что никто не отважился подплыть к нам и поинтересоваться, кто такие и куда путь держим? Я уже не говорю о требовании платы за проход. Мы никого не тронули — и хорошо. Плывите себе дальше.

Средиземное море встретило нас невысокой волной при северо-западном ветре. Пошли в полборта в сторону будущего Израиля. На ночь легли в дрейф, чтобы не впилиться в берег. Утром продолжили плавание. Во второй половине дня, увидев землю, поджались к ней и начали менять галс, чтобы ночью без опаски идти против ветра в открытое море.

Эти два гребных судна заметил один из моих матросов. Они сидели низко, терялись на фоне желтовато-коричневого берега. Одно было двадцатичетырехвесельное, второе восемнадцативесельное. Ахтерштевень загнут внутрь, а форштевень вертикальный, переходящий внизу в таран. Одна мачта, но без паруса, потому что шли против ветра. Поверх палубы, на которой скамьи гребцов, еще одна, частично прикрывающая их. На верхней стоят копейщики и пращники. Встречал похожие суда в Карфагене. Видимо, это их предки-финикийцы, которые были, наверное, первыми профессиональными пиратами в истории человечества. Что ж, сейчас узнаем, что они умеют.

— К бою! — скомандовал я и пошел в свою каюту облачаться в доспехи и вооружаться.

Когда вышел на главную палубу в полном снаряжении, галеры уже были кабельтовых в полутора от нас. Первая собиралась поджаться к нашему правому борту, вторая — к левому. Я распределил своих подчиненных по бортам. В этот раз у меня больше баирумов-лучников. Расположил их ближе к корме, приказав стрелять только наверняка и в первую очередь по гребцам. Попасть будет трудно, зато почти после каждого удачного выстрела собьется ритм, галера уйдет с курса, потеряет скорость и время.

Сам начал охоту на капитанов. На обоих пиратских судах они выделялись бронзовыми шлемами-черепниками и панцирями из пластин, приделанных к коже и закрывавших не всю грудь. У остальных воинов было что-то одно из металла или только кожаная защита. Первым я поразил капитана большей галеры. Дождался, когда он, отдавая приказ гребцам, наверное, чтобы налегли на весла, повернулся ко мне спиной. Стрела вошла в район позвоночника между лопатками. Финикиец дернулся, выгнулся назад и упал вперед. К нему тут же метнулись стоявшие рядом. Выпустил в них две стрелы. Обе нашли свою цель, хотя одна попала всего лишь в левое плечо. По-любому этот чувак не сможет воевать в полную силу. Капитана второй галеры выцеливал долго. Есть такие типы, которые как бы стоят на раскаленной сковороде, поэтому постоянно дергаются, перемещаются на шаг-два в разные стороны, наклоняются… Я выждал редкое мгновение, когда он всего лишь поднимался-опускался с носков на пятки и обратно, жестикулируя и что-то громко втолковывая своим гребцам. В последний момент он шагнул вперед — и стрела попала чуть выше, под основание шеи и хорошенько вылезла впереди, судя по тому, как капитан схватился за нее двумя руками. Упал не сразу, будто хотел посмотреть, как это сделает кто-нибудь из подчиненных. Я помог ему, уложив парочку зазевавшихся. Остальные тут же попрятались.

Несмотря на потери, обе галеры продолжили преследование. Первая начала догонять нас, левый борт открылся лучше, и мои баирумы обстреляли гребцов, уронив сразу четверых. Галера тут же резко ушла влево, теряя скорость и подставляя правый борт. Я завалил и там одного гребца, а потом и мои баирумы парочку. Всё, это судно не скоро вернется в бой, если вообще отважится.

Переходя на противоположный борт шхуны, увидел, что на палубе лежат два моих подчиненных. Возле головы одного растекалась кровь. Видимо, поймал камень из пращи. Тут я вспомнил, что и по моему шлему стукнуло разок, но для него это сущая ерунда.

Со второй галерой, приблизившейся к нам, разобрались так же быстро. Сперва выкосили пятерых гребцов правого борта, потом разогнали пращников с главной палубы, а когда она повернулась к нам левым бортом, и там сократили экипаж.

— Лево на борт! Меняем галс! — приказал я.

Теперь мы охотники, а финикийцы