64

Разлив реки Тигр выдался не ахти. Почва слабо пропиталась водой, ила принесло мало. Значит, летом не стоит ждать хороший урожай, а если и летом-осенью не пройдут дожди, то и озимые будут не очень. Я приказал ограничить продажу зерна собранного урожая, заложить его в специальные большие ямы, вырытые на территории административного комплекса. Обычно держат двухгодовой запас на случай осады, засухи или налета саранчи. Я приказал увеличить до трехлетнего. Излишки продали в первую очередь эламитским купцам, как союзникам.

Они приплыли сразу после окончания половодья и привезли Унташнапиришу, дочь суккаль-маха Сивепалархуппака, пухленькую девочку с большими карими глазами, переполненными страхом и тоской. Она пыталась улыбаться, когда была представлена мне. Получалось плохо. То же самое ждет и мою дочь Ишмерру, которая вскоре поплыла в Сузы. Зато станут женами правителей, что со временем будет для них в радость, может быть, единственную.

Илимаилум посмотрел на свою жену без интереса. Его сейчас больше увлекают занятия воинскими дисциплинами со сверстниками. Я набрал для него три сотни подростков, которые живут в отдельном лагере на полном обеспечении и целыми днями тренируются, привыкая в ратной службе. Когда вырастут, пополнят ряды редумов, получив земельные наделы. Я продолжаю удлинять старые каналы и рыть новые, по берегам которых создаю земельные наделы для воинов и на продажу новым жителям Гуабы и деревень в ее округе.

Заодно расширил немного город, перенеся городскую стену с дальней от реки стороны и сделав ее выше, шире и крепче, с новыми башнями на прочном фундаменте из камней. Сейчас куртины делают высотой и толщиной четыре-пять метров. Чаще, но не всегда, внешнюю сторону выкладывают из обожженного кирпича, а внутреннюю — из сырцового, и пространство между ними забутовывают глиной с маленькими камнями. Я сделал семиметровыми в высоту и ширину, заполнив раствором с использованием гашеной извести, гипса и цемента. Получилось намного крепче. Если простоят почти четыре тысячи лет и будут обнаружены археологами, им придется переписать учебники по истории крепостных сооружений в Древнем мире.

Это требовало больших расходов. Деньги у меня были, и я их не жалел. С собой забрать все не смогу и не захочу, иначе будет неинтересно, а потомкам хватит полей и финиковых садов, чтобы не бедствовать. Остальное все равно профинькают. Что досталось легко, то легко и утечет. Основную часть средств получал от «заморской» торговли. Один только рейс в Египет принес больше, чем все налоги, получаемые городом от торговли. Заодно ремесленников обеспечил сырьем. Они брали в долг привезенное мной, делали самые разные ценные вещи, по большей части украшения для богачей, а после реализации продукции расплачивались. Теперь купцы из других городов и стран увозят из Гуабы не только и не столько ячмень, пшеницу, чечевицу, финики, кунжутное масло и другие дары полей и садов, сравнительно дешевые, но и дорогие поделки из золота, серебра, бронзы, слоновой кости, черного и красного дерева, окрашенные ткани… В итоге богаче становятся и ремесленники, и город, благодаря налогам.

Всё лето я ждал, не позовут ли в поход? Мои подданные, отвозившие в Вавилон выход финиками и кунжутным маслом, вернулись с известием, что Хаммурапи болеет. Он еще занимается делами, но для походов силенок уже нет. Посылать наследника, видимо, не хочет. Иначе самому потом придется подчищать за ним, потратив сил и средств намного больше, чем если бы сам управлял армией. Не скажу, что меня эта новость огорчила. Как-то у меня пропало желание шагать черт знает куда, чтобы помочь Хаммурапи захватить еще какую-нибудь территорию. К тому же, наиболее вероятным направлением удара будет или далекий Ямхад, западная граница которого проходит по берегу Средиземного моря, или Элам, близкий теперь мне не только по расстоянию. Не с руки мне воевать со своими родственниками, а отказаться не получится, иначе потеряю все торговые и налоговые привилегии. Болезнь шакканакку Вавилона избавляла меня от тяжелого выбора.

4

65

С наступлением холодов я отправился на шхуне в египетский порт Тьяу, который под арабами станет Кусейром. На этот раз повез много меда в кувшинах и ткани, в том числе мелуххские. Финики там не сильно ценятся, а чечевица и кунжутное масло нам и самим пригодятся. Как я и предполагал, урожай был невелик, хотя, конечно, в сравнение с другими городами Месопотамии мы живем хорошо.

В море сейчас пусто. Возле берега попадаются рыбаки и ловцы жемчуга, а стоит удалиться от него — никого. Как я шутил в свою первую эпоху, в какую сторону ни повернись, везде показывают фильм «Океан». В то время хотя бы рекламные заставки были в виде проходящего на горизонте, встречного судна, а сейчас совсем пусто.

Рыбаки возле Кусейры больше не разбегались, увидев шхуну. Наоборот приветственно махали руками. Мерера тут же подплыл на лодке, получил в подарок кувшин меда, узнал, что, сколько и по какой цене мы привезли и что хотим взамен, и пообещал прямо сразу отправить гонца в Уасет. Может, именно так и сделал, но ответ, как и в прошлый раз, пришел на четвертый день. Египетская бюрократия вышла на высший уровень нерасторопности, который мало в каком государстве достигнут их коллеги. В России смогут догнать и по привычке перегнать.

Мерера приплыл без образцов товаров. Я их видел в прошлый раз. Цены остались прежними, поэтому заменил торг на угощение, предложив египетскому чиновнику отведать каменного окуня, запеченного на углях, с финиковой бражкой, которая развязала ему язык.

— У нас теперь новый фараон Сехемкара, сын Аменемхета, правившего до Хутауира и Себекнеферу, — сообщил Мерера. — Истинный правитель, божественная сущность, не то, что эти самозванцы!

Меня всегда умиляли идиоты, которые радовались смене хозяина. Можно подумать, что в его жизни хоть что-то изменилось в лучшую сторону. Как был мелкой сошкой, так и остался. В лучшем случае к концу жизни поднимется чуть выше и переберется в Уасет, что будет зависеть от наместника, если не от чиновника более низкого уровня, а фараоны, сколько бы их ни было и какие бы имели права на престол, так никогда и не узнают о существовании какого-то Мереры в Тьяу.

— Мне ваши купцы, которых встречал на острове Дильмун, рассказывали, что есть канал, соединяющий море с рекой Нил. Так это или нет? — полюбопытствовал я, потому что знал, что в этой эпохе попаду в Средиземное море.

— Да, но только во время Ахета, — ответил Мерера.

В египетском календаре сейчас три времени года: Ахет (Половодье), Перит (Произрастание) и Шемет