Мы легли в дрейф напротив ворот. Был прилив, и я отправил к берегу лодку с двумя матросами, которые добрались до суши и в паре метрах от воды оставили горку чечевицы. Мол, мы приплыли торговать. Если хотите, продолжим, если нет, поплывем дальше. На берег вышло человек пятьдесят. Они осмотрели чечевицу, пожевали, хотя сырой она не впечатляет, после чего обменялись мнениями, яростно жестикулируя. Затем на воду спустили лодку, на весла сели два коротко стриженных гребца и повезли к нам чиновника, видимо, потому что у него схенти (передник) был не желтовато-белый, как у них, а в красно-белую полоску и длиннее, и на голове черный парик с длинными завитыми волосами, и глаза подведены черной тушью.

Когда они приблизились к шхуне метров на пятнадцать, я поздоровался на египетском языке. Чиновник аж дернулся от удивления, после чего, заулыбавшись, поприветствовал в ответ.

— Мы плыли в другое место, но шторм загнал сюда. Вот я и решил, что боги направили к новым торговым партнерам. Может быть, у нас сложатся взаимовыгодные отношения, — не моргнув, соврал я.

— Все в воле богов! Нам, смертным, положено подчиняться им! — согласился египетский чиновник и поинтересовался: — Ты привез только бобы?

— И немного тканей, — ответил я и кивнул Гимилу, чтобы показал отрез льняной, покрашенной ультрамарином.

Лодка поджалась к борту. Чиновник помял ткань, потер наслюнявленными пальцами, проверяя, не линяет ли, после чего удовлетворенно покивал.

— Сколько у тебя товара и что ты хочешь взамен? — задал он следующий вопрос.

— Тканей двадцать пять отрезов и триста двадцать кантаров (один кантар — сто сорок килограмм) бобов. Мне нужны золото, слоновая кость, черное дерево, лазурит, шкуры леопардов, — проинформировал я.

— Придется подождать несколько дней, пока я сообщу в Уасет о твоем прибытии и товарах, — сказал он.

— Подождем, если дадите набрать пресной воды, — согласился я.

— С той стороны города, — показал он рукой на северо-запад, — в море впадает ручей. Можете набирать из него воду в любом количестве.

Я провел шхуну к тому месту, куда он показал. Там встали на якорь. Я послал матросов за водой, а сам занялся рыбалкой. У меня с собой спиннинг с бронзовой блесной, на которую прекрасно берет групер (каменный окунь), довольно вкусный. Часто ел его в греческих ресторанах. Прямо на виду у клиента куски свежей рыбы сперва обжаривали минут пять в сковороде на оливковом масле, а потом добавляли куриный бульон, томатную пасту, лимонный сок, тимьян, корицу, перец и тушили на медленном огне до готовности. Подавали, посыпав размельченными сыром фета, грецкими орехами и кинзой под охлажденное белое вино рецина. Вкус…. словами не передашь. Это надо попробовать. До сих пор, как вспомню, сразу полный рот слюны. К сожалению, греческих орехов, сыра и вина у нас нет, так что будем есть рыбу, запеченную на гриле и без приправ.

63

К вечеру четвертого дня египетский чиновник по имени Мерера приплыл на другой лодке, большой, с двенадцатью гребцами. На дне ее лежали образцы египетских товаров — слоновий бивень, чурка черного дерева и пятнистая шкура леопарда. Золотое кольцо весом три дебена (один дебен — тринадцать и шесть десятых грамма) было у чиновника в кожаном мешочке, висевшем на гайтане на шее. Лазуритов для меня не нашлось. Предполагая, что самим не хватает. Как-никак самый дорогой камень сейчас во всем этом регионе. Дальше начался торг, осмысленный, но беспощадный. В общем-то, цена, которую египтяне предложили за мои товары и свои, меня устраивала. Не хотел нарушать национальную традицию, обижать торгового партнера, а то ему нечем будет похвастаться перед своим руководством. Теперь гребцы подтвердят, что бился он за интересы фараона, не жалея слов и слюны, которая летела во все стороны.

— Как называется ваш город? — спросил я, когда все вопросы уладили.

— Тьяу, — ответил египетский чиновник.

— А кто у вас сейчас фараон? — полюбопытствовал я. — Слышал, была женщина. Очень удивился.

— Она умерла, — пренебрежительно молвил Мерера, скривив лицо, будто откусил лимон. — Сейчас нами правит Хутауира. Он был главнокомандующим нашей армией при ней.

У кого сила, у того и власть. Не удивлюсь, если узнаю, что этот Хатауира и отправил предшественницу в царство мертвых вместе с ее потомством. Уверен, что подданным это понравилось. Баба-правитель — это по нраву только извращенцам-англосаксам.

Утром начали выгрузку чечевицы. К обоим бортам подходили лодки с большими кувшинами, которые мои матросы наполняли бобами. Когда освободился второй трюм, с берега начали подвозить слоновые бивни и тяжеленные короткие бревнышки черного дерева. Затем погрузили два десятка шкур леопарда. Из них шьют наряды месопотамским жрецам и жрицам. Мошенникам нравится казаться грозными. После того, как на последнюю лодку перегрузили ткани, египетский чиновник отдал мне четыре золотых кольца, закончив расчет. Обе стороны остались довольны.

— Когда приплывешь еще? — поинтересовался египетский чиновник.

— Может быть, в следующем году, если у нас не будет войны, — ответил я.

— Мы тоже постоянно воюем с кочевниками. Не дают нам жить спокойно, — пожаловался Мерера.

— А откуда они нападают, с запада или востока? — задал я вопрос, потому что помнил, что скоро Египет захватят гиксосы.

— Со всех сторон! — раздраженно махнув рукой, ответил египетский чиновник. — Только справимся с одними, появляются другие. Все хотят жить на нашей благословенной земле.

Не все. Я вот больше не хочу, одного раза хватило.

Мы пополнили запасы воды и на следующее утро отправились домой. Я прикинул, что сейчас находимся примерно на одной широте с Гуабой, может, немного южнее, и по прямой, через пустыни и полупустыни, было бы раза в три короче и раз в десять опаснее. По морю не так быстро, зато намного спокойнее. Может, на нашем пути есть пиратские базы, но нападать на такое большое и, главное, высокое судно они не решались.

На обратном пути самым трудным участком стало Аравийское море. Шли галсами против ветра. Экипажу мои маневры были малопонятны. Я попытался объяснить теорию. Судя по туману в глазах учеников, бисер лучше приберечь.

Южную часть Ормузского пролива преодолели на буксире, поданном с катера, потом до Дильмуна пробежались вполветра, а дальше почапали неторопливо курсом крутой бейдевинд, пока не добрались до устья реки Тигр. В нее влетели при попутном ветре, легко преодолев течение. Подданные встретили своего шакканакку на пристани. Как сказали льстецы, когда я в городе, жителям