и встречались обратные устремления. Третий — вардумы, рабы. Обычно это пленники из других царств, в том числе и семиты. Обнищавший, задолжавший авилум или мушкенум может продать себя (второй в случае отказа от илька) или своих детей в рабство, но только на три года, а потом повторить этот процесс несколько раз, пока не выкарабкается из долговой ямы. У них есть отличительные внешние признаки: женщины ходят простоволосыми, а у мужчин выбриты волосы ото лба до темени. Когда раба-мужчину отпускают на свободу, сбривают и остальные, «очищают», делая похожим на бритоголовых жрецов.

В купленном мной доме не хватало домработницы-наложницы. Жениться я пока не собирался, а в храм богини Иштар к жрицам-проституткам, которые трудились, почти не вставая, за одну чашу ячменя с клиента, ходить брезговал, поэтому решил купить рабыню. Они продавались на рынке возле Речных ворот, которые выходили в сторону Тигра, все еще называвшегося Бегущей водой, но теперь на аккадском языке. Рабы — товар ходовой, но крупными партиями поступают эпизодично, во время войн. Сейчас в ближних царствах был мир. Продавалась только одна молодая женщина, но такая страшная, что лучше уж к проституткам.

На следующее утро я отправил Адада пасти ослов и рубить тростник для печи. Как догадываюсь, сбегать он не собирается. Для разбойничьей жизни или трудовой свободной, начав с нуля в другом царстве, оказался трусоват и не обучен никакому высокодоходному ремеслу. К тому же, не хочет покидать свой город и не любит голодать, а я теперь живу в Гуабе и кормлю лучше, чем ел, когда родители были живы. Выпроводив раба и прикопав в углу сарая самые ценные вещи, собрался прогуляться по окрестностям, изучить их с точки зрения агрономии и геологии. Надо было организовать постоянный источник дохода и обзавестись деревом для постройки морского судна. В Гуабе продавались бревна и доски, но из плохих пород, в основном ива и тополь, и по высокой цене. Были еще обрезки финиковой пальмы. Это не дерево, не куст и не растение. В двадцать первом веке ботаники относили ее в отдельный вид. У нее нет древесины и коры. Внутри мягкая сердцевина, по которой движутся соки к верхушке, а дальше к краям более твердая, покрытая снаружи чешуей из остатков сломанных листьев и волокон, которые защищают от жары.

На выходе со двора меня перехватил абориген лет тридцати двух с дочкой лет тринадцати, худенькой и с приятным смышленым личиком. На папашином было выражение энергичного лузера, которого губит излишнее количество гениальных идей, когда каждая следующая заставляет бросить предыдущую на полпути к успеху. Ведь главное не достижение цели, а путь к ней.

— Я слышал, тебе нужна рабыня, — начал он. — Купи мою дочь за двенадцать шиклу.

Рабыня-женщина стоит здесь от десяти до пятнадцати шиклу. Покупать за двенадцать на три года — быть полным идиотом. О чем я и сказал предприимчивому папаше.

Он сразу согласился и предложил:

— Хорошо, купи за пять… четыре… три… два.

Мне стало жалко бедную девчушку. С таким придурком-папашей наверняка живет впроголодь. На всякий случай выдвинул последнее условие, которое, как мне казалось, должно отбить у него желание продать мне дочь.

— Буду использовать ее днем и ночью, — предупредил я, показав жестами, что именно буду делать с ней в темное время суток.

Его это не смутило:

— Твое право. Только детей оставишь себе. Мне своих кормить нечем.

— Тогда найди свидетелей, — потребовал я.

Торговые сделки, осуществленные без свидетелей, считались незаконными, покупатель мог потерять деньги.

— Это я быстро! — радостно крикнул он и метнулся к соседнему дому.

Минут через десять папаша, которого звали Тилия, собрал пять свидетелей, в присутствии которых мы заключили торговый договор с традиционными клятвами и заверениями о продаже мне в рабство на три года девушки Буртум ее отцом. Я отдал ему кусочек серебра весом в два шиклу, который был проверен на маленьких весах одного из свидетелей, моего соседа справа. После чего папаша тут же умчался реализовать свою очередную гениальную идею, которая в отличие от десятков, если не сотен, предыдущих сделает его сказочно богатым. Есть люди, которые скачут по граблям, пока не сломается рукоятка, а потом перескакивают на другие.

Я отвел девушку во двор, показал ей глиняный кувшин с крышкой, которым расплатился со мной Лунанна, емкостью два суту (двадцать литров) с ячменной мукой, похожий на бочонок с плоским днищем, немного сужавшийся кверху и еще более узким низким горлом, и спросил:

— Сможешь найти закваску и испечь дрожжевой хлеб?

— Да, но надо будет заплатить за нее горсть муки, — ответила она.

— Сделай это, — приказал я. — Заодно испеки пресных лепешек, поешь сама и оставь нам вот столько, — показал я десять пальцев. — Можешь и фиников отведать, — кивнул на второй кувшин такого же объема, который Адад за два дня опустошил почти наполовину.

Как советуют аскеты, женщину надо сперва накормить, а потом уже всё остальное.

5

В плане прикладной геологии территория вокруг города была неинтересной. Это аллювиальная долина, образованная речными наносами, с холмами из известняка, который раньше был морским дном. Из полезных ископаемых только нерудные — гипс, мел, глина, песок, щебень — и органические — битум и асфальт. И тех, и других с избытком. Обратил внимание, что органические добывались только возле города, а дальние никому не нужны, хотя цена на битум указана в ежегодном каре, значит, спрос есть. Может быть, нужен в других городах, где нет выходов его к поверхности, но перевозка влетает в копеечку, поэтому мало кто занимается. Вот я и нашел свободную нишу. Осталось обзавестись водным транспортом для перевозки больших партий дешевого груза, потому что на маленьких не заработаешь.

Аллювиальные почвы хороши для сельского хозяйства, но при избыточном орошении быстро превращаются в болото, а при слабом или отсутствии — в солончак. Первых, поросших тростником, было много возле реки и моря, вторых, голых или жиденько поросших колючими кустарниками, сухими травами и полынью — вдали от них и искусственных каналов, которые отходили от Тигра, образуя «паутины» с участками суши разной формы, которые в свою очередь делились на обрабатываемые участки самых невероятных конфигураций. Чаще это вытянутый трех- или четырехугольник, примыкающий к каналу короткой стороной с высоким валом и воротами для воды. Площадь их была от нескольких мусару до нескольких буру. Валы пониже отделяли один участок от другого. Маленькие обычно использовали под финиковые сады, хотя изредка попадались смешанные