чего только не делают, начиная от циновок и корзин и заканчивая розгами, которые сейчас являются обязательной частью педагогического процесса. Стволы у срубленных пальм были диаметром до полуметра и длиной около двенадцати, а у растущих у воды эти показатели раза в два выше. Внутренность у финиковой пальмы рыхлая, но на балки для крыши дома и нехитрые предметы мебели сгодится. Волокна вместе с листовыми жилками будут использованы для изготовления веревок и мешков и набивки подушек и матрацев. В верхушке живого дерева есть «кочерыжка» длинной сантиметров тридцать — белоснежная сердцевина со вкусом миндаля. Считается деликатесом, потому что финиковые пальмы срубают очень редко. В поваленных деревьях такой не оказалось. Была мысль, что, может быть, оживут после гипсования, но раз нет «кочерыжек», значит, не зря спилил. На их месте посадили отпрыски со сформированной корневой системой, взятые у материнских деревьев, растущих у канала, но не шесть, а двенадцать. Финиковая пальма — двудомное растение. Плоды дает только женское дерево, но на каждые двадцать-тридцать надо одно мужское для опыления, которые сажают с той стороны, откуда дуют преобладающие ветры в этой местности. Впрочем, в садах помогают люди. Когда созревают мужские соцветия, их аккуратно срезают, складывают в корзины и переносят к женским соцветиям, опыляя вручную, причем не все цветки, если их много. Лучше меньше плодов, но крупных. Через несколько лет станет понятно, какого пола дерево, срубим или пересадим лишние. В среднем на одном ику растет тридцать женских пальм. В моем саду сейчас шестьдесят восемь таких деревьев и три мужских. Каждое женское дает от тридцати чаш до одного курру (триста литров) фиников.

Во время запашки финикового сада туда наведался тамкар Шуррут, пересчитал деревья, сверился с данными по прошлому году в глиняной табличке и объявил, что по предварительным прогнозам я соберу в этом восемнадцать курру фиников, то есть в среднем около восьмидесяти чаш с дерева. Маловато, конечно, но хоть что-то. Десятую часть — один курру и двести сорок чаш — обязан буду сдать в казну в виде налога на урожай. Если по каким-нибудь причинам будет сильно отличаться в любую сторону, обязан вызвать тамкара, чтобы убедился в этом и изменил налогооблагаемую базу. Интересно, есть идиоты, которые зовут, когда собрали намного больше⁈ Я уж точно не отношусь к ним.

9

Разобравшись с финиковым садом, решил заняться домом. Сложен он был из сырцового кирпича, то есть дожди, пусть и редкие, и ветры, довольно сильные и частые, постоянно и неплохо так разрушили его. Такой дом надо ремонтировать после каждой зимы. Мне это не нравилось. Можно было обложить снаружи обожженным кирпичом, но их бы потребовалось много, а стоили дорого. Урожая фиников точно не хватит. Поэтому я решил построить из римского бетона, благо рядом валом бесплатного сырья. Этот строительный материал хорошо впитывает влагу, но в Месопотамии дожди редкость да и крыша будет защищать. К тому же, снаружи покроем гипсовой штукатуркой, которую легко подновлять.

Адад обжег за неделю достаточное количество строительного гипса. После чего занялся под моим руководством производством керамической крошки, извести и известкового щебня. Все это и еще песок мы отвезли во двор дома. Затем изготовили доски для опалубки из внешних, с чешуйками, обрезков бревен финиковых пальм.

Я нанял трех работников, которые батрачили на меня в саду. За несколько часов они снесли старый дом, отложив целые кирпичи для ремонта дувала, который разве что поросятам не позволял залезть во двор. Взрослые свиньи частенько наведывались. В указанных мной местах вырыли неглубокие канавы под фундамент, которые заполняли диким камнем с раствором, что здесь пока не делают. Сперва залили пол, а на следующий день занялись стенами, поднимая одновременно все, внешние и внутренние. Пока в одном месте сохло, заливали раствор в других.

Я решил сделать необычную в этих местах планировку. Вход будет не с торца, как здесь принято, а в центре, в самую большую комнату, зимнюю кухню и столовую, где соорудим что-то типа камина, а от нее в обе стороны еще по две маленькие анфиладой. Жилье здесь используется только для сна, мебели минимум, так что большие не нужны. В каждой комнате будет маленькое окошко для освещения и вентиляции. Я уже договорился с забойщиками скота, чтобы подогнали мне бычьи мочевые пузыри. Это, конечно, не стекло, но хоть какой-то свет будет попадать в помещения. Когда появятся лишние деньги, заменю на что-нибудь поприличнее. Амореи переняли у шумеров изготовление стекла. Правда, получается мутноватым. Кстати, можно будет заняться изготовлением прозрачного, если ничего лучше не придумаю.

Дни были жаркие, бетон сох быстро. Соответственно и дом рос буквально на глазах. Высота была под мой рост. Надоело мне сгибать шею, заходя в помещения. Сразу вспомнил начало своей морской карьеры, когда во время первой плавательской практики за неделю несколько раз врезался лбом в верхний узкий стальной край дверного проема на морском буксире «Очаковец», после чего на всю жизнь запомнил, что, проходя через дверь, надо наклониться, даже если она высотой метров пять. В последние эпохи отвык от этого, а попав сюда, опять вспомнил.

Сверху положили расколотые напополам пальмовые бревна, плоской стороной вниз, соорудив сплошную крышу. Тоже новинка для аборигенов. У них крыши из тростника, проложенного пальмовыми листьями. По ночам там шуршат птицы и/или мыши. Мы тоже накрыли доски тремя слоями листьев, а сверху положили тростник, придавив камнями, чтобы не сдуло ветром. Над камином на крыше возвышалась высокая и почти квадратная труба из бетона, сужающаяся кверху для большей устойчивости. После чего вставили в специальные пазы косяк из дуба и повесили на бронзовых петлях, изготовленных по моему заказу, дверь из тополя. Дом готов. В него занесли и расставили кровати с деревянным остовом и плетенными из лозы сетками, табуретки и стол, которые изготовил местный столяр, взяв оплату бревнами финиковой пальмы. Хотел я еще и сундук заказать, но решил, что хватит таких же по вместимости, двадцатилитровых глиняных кувшинов, пять которых стоили столько же.

Материала мы навезли с запасом, поэтому из остатков залили без фундамента тонкие стены хлева, сарая и отхожего места. На этот раз крыши были без бревен, только пальмовые листья и тростник. После чего все строения оштукатурили. Эта операция была не в диковинку аборигенам, даже принесли свои инструменты: штапеля, гладилки, терки. Заодно выкопали и покрыли защитным слоем яму для зерна. Считается, что в день мужчина потребляет полторы-две чаши ячменя, женщина — одну, дети, в зависимости от возраста и пола — до одной. Обычно запасают шесть