Потому что Даша, даже побитая и по пути в пустоту, ни о чем не жалела.

Глава 4

Усидеть на месте было просто невозможно, Нике только и оставалось, что наматывать круги по комнате. Аверин наблюдал за ее метаниями со стороны письменного стола. Он перебирал какие-то бумаги, делал пометки и расстроенным не выглядел.

— Я просто не могу понять, что с ней случилось! — в который раз объявила Ника. — С ней же теперь невозможно разговаривать! Ей говоришь «Черное», а она в ответ: «Да нет же, это белое!» Или «Черное и черное, в современном мире уже не важно». Или «Это не черное, а круглое, как ты не понимаешь?»

— Вероника, я вас прошу, успокойтесь. Своими действиями вы добьетесь только одного: нервного тика.

Она и сама это понимала, но остановиться уже не могла.

— Я бы списала это на подростковое упрямство, но староват подросточек получится! А главное, всю эту ахинею она мне выдает через презрительно поджатую губу! Как будто это я — маленькая дурочка, которая ничего не понимает и кусает железный танк, а она — мудрая женщина, познавшая жизнь!

— Вы закончили?

Ника обессиленно плюхнулась в ближайшее кресло. Аверин самообладания не терял никогда, да и сейчас удивленным не выглядел.

— Перемены в личности вашей сестры связаны с тем, что «Белый свет» — это сообщество, выстроенное по принципу секты, и влияет оно на людей соответствующе.

— Ага, она теперь только в замгарин и верует!

— Я сейчас говорю не о верованиях, — покачал головой Аверин. — Я говорю исключительно об инструментах манипулирования. Взять хотя бы их фирменную кричалку эту: один человек говорит: «Виват, белый свет!», другой отвечает: «Навеки виват!» Это поверхностный, но очень действенный способ объединения, сродни использованию визуальных символов, схожих цветов в одежде и так далее. Он дает чувство того, что все вместе и все друзья.

— Это все начиналось как прикол…

— Вероника, после стольких наших бесед слышать такое от вас даже оскорбительно. Подобные вещи не появляются случайно и «по приколу». Мы говорим о многомиллионной кампании, здесь продумана каждая мелочь. Это приветствие разработали специалисты, а потом уже через прикормленного блогера швырнули в массы. Приветствие — это очень важно.

— Да не так уж важно… — засомневалась Ника.

— Больше, чем вы думаете. Оно сразу же настраивает беседу на нужный лад. «Виват» — и вот уже мы в одном лагере. Скажи «Виват», даже если ты не принимаешь замгарин, потому что ты — культурный человек, потому что поддерживаешь движение за свободу и далее по тексту. Поверьте мне, если вы попробуете ответить не шаблонно или, упаси боже, иронично, последствия могут быть далеко не мирными.

Ника мгновенно вспомнила людную улицу, невнятных любителей замгарина и поток ледяной воды, льющийся на нее и на Юлю. И ведь это было еще до всех возмущений и протестов, когда адепты «Белого света» не чувствовали себя такими безнаказанными. Что же будет дальше, когда общество приучат их жалеть и любить? Что будет в том ведре, кислота?

Аверин прав, эта зараза распространяется…

— Я просто не понимаю, как они все это провернули… вот так, — вздохнула Ника. — Там же неглупые люди! Многие, кто входит теперь в «Белый свет»… я их знаю! Они были успешными, все по-разному, но не совсем дно. Как они могли позволить превратить себя в… такое?

— А сектантские методы на разум и не воздействуют, самый благодатный материал для сект — чувства и эмоции. Вспомните, о чем мы говорили раньше, — посоветовал Аверин. — Основой для нынешней паствы «Белого света» стал заскучавший средний класс. Деньги есть, базовые материальные блага — тоже, но хочется чего-то большего. А чего — непонятно, нет четкого ориентира. Вот на этом и играют.

Да и не только на этом. Ника взяла с ближайшего столика распечатку статьи, где как раз рассказывалось о способности замгарина притуплять критическое мышление. Она бы посмеялась над этим — если бы не недавняя беседа с сестрой.

— И что, им всем дают якобы смысл жизни и на это они ведутся? — нахмурилась Ника.

— Не в первую очередь. Предполагаемый смысл жизни, который представлен у них служением «высшим идеалам», — это менее надежный из двух основных инструментов.

— А более надежный?

— Заполнение уже существовавших пустот в жизни. Тех, что не очевидны, тех, о которых люди не говорят, чтобы не разрушить внешний образ престижности. Это ведь стало обязательным, вы заметили? Выставлять свою жизнь как можно более престижной. Толпа в итоге убеждена, что у вас все хорошо, а вас изнутри подтачивает невысказанная боль. Принцип крепкого на вид дерева, выгнившего изнутри. Оно кажется совершенным до последнего — а потом от одного удара рассыпается в труху.

И снова ей хотелось спорить, сказать, что у Даши такого не было, и у ее подруги, и у Артура… Но она понимала, что это наивно. Смысл-то не в том, чтобы доказать что-то Аверину, смысл как раз в том, чтобы понять самой.

Если говорить честно, Даша давно уже металась. Не знала, чего хочет от жизни, нервничала по пустякам. Потом еще влюбилась в придурка этого престарелого, Бореньку своего… Она часто обращалась к сестре за советом, и Нике это льстило. Она почему-то не подумала, что Даша просто не научилась жить самостоятельно.

Артур тоже… Ну да, успешный программист, но при этом замкнутый интроверт. Умеющий написать дорогущую программу, но не умеющий починить раковину и мучительно стесняющийся вызвать сантехника. Для него жизнь была одним непрекращающимся стрессом, пока замгарин не решил эту проблему.

Или ее подруга, Майя… Майя была в их небольшом кружке символом успешности. Она еще студенткой вышла замуж за богатого иностранца, укатила жить в Швейцарию, быстренько родила, чтобы укрепить свои позиции. Замгарин начала принимать еще там, но, когда пошел слушок о «притеснениях», рванула в Россию. Зачем? В Швейцарии уже разгорался не меньший пожар, могла бы сражаться там. Так что вело ее домой на самом деле? Стремление бороться за «Белый свет» — или желание сбежать от старого мужа, которого она втайне ненавидела, и ребенка, рожденного от ненавистного мужчины?

Это все были тихие беды, которые никто не понял бы, никто бы не утешил. Кроме «Белого света». Марина Сулина и компания действительно подсовывали своим адептам якобы высшую цель, ради которой можно было с готовностью отложить личные проблемы и все равно не чувствовать себя неудачником. Они все отныне борцы и