ей все. Она боялась ляпнуть какую-нибудь глупость, она знала, что Аверин проверяет ее. Если она сейчас облажается, то быстренько полетит за дверь с баночкой сувенирного малинового варенья в зубах!

— Я думаю, что все сводится к деньгам, — осторожно предположила Ника. — Замгарин преподносят как спасение, но это ведь все равно продукт, за который платят деньги.

— Да, так иногда делается, — кивнул Аверин. Не похоже, что он был раздражен ее тупостью, уже хорошо. Но и хвалить ее он не спешил. — Однако не в этом случае.

— Почему?

— Чем измеряется прибыль, Вероника? Только ли заработанными деньгами?

— Нет, доход от продаж должен быть выше, чем себестоимость продукта и траты на его продвижение.

— Начинаете понимать, да? — усмехнулся профессор. — А замгарин продвигали очень активно и очень дорого. На что уходили деньги его хозяев? Изготовление непосредственно замгарина — первый, но далеко не главный пункт. Хотя и он важен! Ничего подобного на рынке раньше не было, и я не смог отследить его историю, как ни пытался. Однако то, что делает «Белый свет» — больше, чем продажа замгарина. Уже перед появлением продукта была проведена грандиозная работа, чтобы позволить ему, новому, без состава, без инструкции, продаваться везде и всюду, как питьевая вода. Это пункт номер два, гораздо более дорогой, чем пункт номер один. Пункт номер три — услуги продвижения. Работа таких специалистов, как Марина Сулина, стоит очень дорого. Это грамотный, умный и беспринципный организатор. Скажу вам больше: ее услуги стоят настолько дорого, что раньше позволить их себе могли только политические партии. А уж чтобы она голову налысо побрила — тут нужен неслабый бонус!

Ника невольно вспомнила Марину Сулину — это было несложно, теперь уже никакие новости без нее не обходились. Грамотная тетка, этого не отнять. Молодая, красивая, но какой-то чуть грубоватой красотой. Теперь уже лысая, но в остальном от замгарина не пострадавшая… Да и сомневалась Ника, что Марина будет принимать отраву. Нет, Аверин прав, для Сулиной все это — шахматная партия, просчитанная на много шагов вперед.

— Короче, деньги огромные, — подытожила Ника. — Но откуда они?

— Этого я точно не знаю — на уровне названий фирм и имен. Однако рискну предположить, что одним спонсором дело не ограничилось. Все указывает на международные корпоративные договоренности.

— Теория заговора, что ли?

— Зря смеетесь, — осадил ее профессор. — Знаете, почему теории заговоров сделали темой анекдотов? Потому что они реально существуют, заговоры эти. Это одна из самых надежных стратегий: хочешь победить врага — выставь его смешным и жалким. Что и сделали с теми, кто предупреждает о заговорах, этот ход еще с древних времен используется. Я не знаю точных цифр, связанных с разработкой замгарина и его рекламной кампанией. Однако кое-какие расчеты я провел, приблизительные. Если они верны, прибыль, настоящую прибыль, можно будет получить только через пять лет. Да и то, прибыль была бы, если бы в рекламу вложились разово, а дальше просто продавали замгарин.

— Но рекламное давление не прекращается…

— И не прекратится, и деньги в него снова вкачивают. Так что продажи замгарина — это инструмент, а не самоцель. На цель будет указывать то, что произойдет дальше.

— Давление на бизнес! — вспомнила Ника. — Сейчас «Белый свет» нехило так влияет на продажи… Стоит его лидерам сказать хоть слово — и стая хомячков подчинится. Плюс, у меня подруга сама ресторанами владеет, так ее заставляют брать на работу адептов замгарина…

А если принять это во внимание, теория корпоративного заговора казалась не такой уж бредовой. Все покупается, все продается. Свободный рынок. Победителя на нем может определить удачная рекламная кампания, но это будет временный успех, потому что удача переменчива.

Другое дело — если удастся изобрести инструмент, надежно контролирующий массовое сознание. Указывающий, что покупать, а что — нет. Такой инструмент при грамотном использовании способен разорять даже крупные компании за считаные месяцы.

— Замгарин — это теперь уже больше, чем препарат, — указал Аверин. — Благодаря организации «Белый свет» его превратили в элемент культуры.

— Больше на секту похоже, если честно…

— Одно другому не мешает. Что есть секта? Религиозная организация? Да, конечно. Но это же и целый набор инструментов манипуляции сознанием. Когда люди в группе, читай — в стае, управлять ими гораздо легче, чем когда они по одному. В одиночестве человек сомневается, анализирует свои поступки и решения. В стае он контролируем, он — как все, и быть иным ему страшно. А поскольку внутренние противоречия не любит никто, очень скоро такой человек научится принимать идеи стаи и ценить их, как свои собственные. Разве нет?

И снова ей хотелось спорить, потому что реальность, которую он рисовал, была слишком страшной — не сейчас даже, а в перспективе. Но уйти в спасительное отрицание все равно не получалось, Ника слишком хорошо помнила дни, когда сама принимала замгарин. Это было больше, чем спокойствие… это было чувство принадлежности. Она верила, что выбор замгарина многое говорит об их интеллекте и ценностях. Сейчас это казалось бредом, но тогда было единственно возможной правдой.

— Получается, все сводится к бизнесу, к корпорациям и способам управления рынком? — спросила Ника.

— Пока еще ничего ни к чему не сводится. Пока идет процесс формирования… чего-то. Я точно не уверен, чего, нужно наблюдать. Это у нас сейчас все ограничивается давлением на рынок. Вам известно, что во многих западных странах замгарин появился раньше?

— Конечно.

— Я переписываюсь с коллегами оттуда, они наблюдают за процессом дольше. Так вот… приведу вам только один пример. Вы ведь знаете, что приближаются выборы во Франции?

— Да.

— У действующего президента все годы его правления был неплохой рейтинг, — сказал Аверин. — Не звездный, но для политика очень даже неплохой. Буквально за последние полгода этот рейтинг рухнул настолько, что поражение на выборах почти очевидно. А все почему? Потому что он завел речь о негативном влиянии замгарина на здоровье, о покалеченных людях и детских смертях. Хозяевам замгарина это не очень понравилось, и они развернули массовую травлю. Теперь у него два варианта: сменить пластинку или проиграть.

— Но как это может быть… неужели адептов замгарина настолько много?

— Нет. По подсчетам, моим и моих коллег, доля людей, принимающих замгарин, в разных странах составляет от пяти до пятнадцати процентов.

— Вот! Разве могут они серьезно повлиять на общество?

— Могут, — уверенно ответил профессор. — Основная масса населения нейтральна и инертна. Они будут слушать тех, кто говорит громче или красивей. Слова эти упадут на благодатную почву, потому что массовое мышление давно уже формируется другими технологиями манипулирования.

— Например?

— Например, «принимай любые идеи», «принимай кого