Читать онлайн Взгляд. Заметить Христа в творении - Владимир Зелинский

протоиерей Владимир Зелинский

Взгляд. Заметить Христа в творении

© Зелинский Владимир, протоиерей, 2021

© Григорьева Е.В., Григорьева М.А., составление, 2021

© Филоненко А.С., предисловие, 2021

© ООО ТД «Никея», 2021

«Антология – книга для чтения… Установка на читателя является краеугольным камнем для ее построения».

Я. Э. Голосовкер

«Такие книги не перелистываются наспех и не читаются на ходу. Даже и внимательное их чтение не может быть длительно. Всякая глава так полна, так значительна, так прожита в опыте, культуре, церкви, что и от тебя, какого бы ты ни был церковного, светского, интеллектуального опыта, требует всей любви, памяти, исповедной открытости, послушания власти Истины и дерзновения в ее взыскании. Как этого требует молитвенное правило нашей церкви: „подожди, пока все чувства твои не придут в тишину и мысли твои не оставят все земное“ и тогда и читай „без поспешности, со вниманием сердечным“».

В. Я. Курбатов. Из предисловия к книге «Взыскуя Лица Твоего».

«Читатель, мы дошли с тобой до послесловия, но разве мы закончили эту книгу? Кажется, что мы ее только начали…»

о. Михаил Аксенов-Меерсон. Из послесловия к книге «Взыскуя Лица Твоего».

«Работа, которую вы держите в руках, учит не „смотреть“, а „видеть“, как своего рода „коллирий“, очищающий глаза души, подобный тому, о котором говорит Апокалипсис (3, 18)…»

Кардинал Джанфранко Равази. Предисловие к итальянскому изданию «Взыскуя Лица Твоего» („Rivelami il tuo Volto“).

Христианское искусство быть любимым: школа Зелинского

Мы приходим в мир, живем и уходим перед десятками человеческих взглядов. Со взгляда начинается встреча, из встреч сплетаются нити общения, текстура которого составляет ткань жизни. До того, как мы осознаем себя, мы уже живем во взглядах, обращенных на нас с любопытством и равнодушием, нежностью и враждебностью, требовательностью и надеждой. В мире так холодно от взглядов соглядатаев и надсмотрщиков, присматривающих и следящих, состязающихся и завидующих. В материнском и отцовском взглядах так много божественного ДА БУДЕТ, столько нежности и надежды на то, что сбудется судьба. Так редок и желанен взгляд друга, в котором расцветает жизнь. Преодолевая страхи и решая проблемы, мы влечемся к специалистам, экспертам и знатокам, хотя сердце знает, что по-настоящему освобождает только взгляд любящего. Так странно и вдохновляюще, что качество жизни зависит не только от наших талантов и опыта, но и от того, знаем мы или не знаем, перед чьими взглядами живем. Быть христианином – узнать взгляд Христа, обращенный на мою жизнь, и это узнавание – в самом истоке христианской цивилизации.

В этом уравнении – богословский ключ отца Владимира Зелинского, которым он открывает труднейшие вопросы человеческого существования. Без этого ключа современное православное богословие невозможно. Отец Владимир приглашает нас присмотреться к той точке, без внимания к которой все наши усилия, включая высокие художества догматики и аскетики, теряют силу. В ней – мандельштамовский «узел жизни, в котором мы узнаны и развязаны для бытия», в ней – самое серьезное требование человеческой жизни: узнать взгляд, перед которым наша жизнь расцветает и сбывается в своем призвании. Взгляд Христа.

В этой небольшой книге отец Владимир собрал букет из самых дорогих своих тем: тайна именования и Имени Божия, памятование как путь богообщения и богословие детства. Но важнейший ее подарок – в том, что собирает-связывает эти темы, а именно – в искусстве узнавания взгляда. Митрополит Каллист Уэр, цитируя хасидского равви Шломо, подчеркивал, что глубочайший корень зла связан с забвением того, что мы – царские дети. Но преодолеть такое забвение и вернуть себе царственное достоинство человек может не столько своим усилием, сколько открытием присутствия Отца. Инициатива нашего пробуждения не на нашей стороне, Бог своим присутствием начинает, именует, призывает, выводит из забвения, восстанавливает внутреннего ребенка. Поэтому, прежде нашего молитвенного порыва и морального действия, прежде нашего деяния любви мы должны узнать любящий взгляд Бога. С этого узнавания начинается непростое искусство быть любимыми. Именно в это искусство посвящает нас отец Владимир, в нем мы упражняемся, переходя от одной медитации к другой, его переоткрываем, когда на свет любящего взгляда приподнимаем вместе с автором труднейшие и ранящие вопросы и своей жизни, и той эпохи жестокости, с ее ГУЛАГом и Освенцимом, из которой рождается современное богословие. Еще точнее, современное богословие рождается именно из этого жеста узнавания.

Мысль и вдохновение отца Владимира глубоко укоренены в православном богословии, внимательном к живой встрече со Христом. Среди его учителей не только отцы Церкви, но и отец Александр Мень, и митрополит Антоний Сурожский. В эту традицию он привносит пасхальную радость учеников из Эммауса, которые так много узнали от Христа по дороге из Иерусалима, но Самого Его не узнали, и вдруг за трапезой узнали Самого Христа в госте, разделяющем с ними хлеб. Так и мы сегодня, открывая целые архипелаги христианского знания, томимся по узнаванию взгляда Самого Христа, без которого даже мир самой христианской традиции теряет соль. Книга отца Владимира становится путеводителем тем, для кого знакомо и это томление, и эта нужда в том, чтобы не только открыть христианские ценности, но и узнать Лицо, услышать Имя и пережить прикосновение Любви.

Александр Филоненко, доктор философских наук, профессор Харьковского национального университета им. В.Н. Каразина

Может ли религиозная философия звучать как поэзия?

От составителя

Этот вопрос мгновенно исчезает, когда прикасаешься к творчеству отца Владимира Зелинского. Вы не встретите здесь привычных рассуждений о Троице, божественных энергиях или составе человеческой души; это скорее богословие, отвечающее внутренним, глубинным запросам человека – его отношениям с Богом, открытию в себе «иного», со-бытию со Христом, ощущению Его присутствия во всем, что тебя окружает.

В одном из интервью он сказал: «Книжные наши лавки переполнены сочинениями, которые, хорошо ли, плохо ли, вращаются вокруг веры, но не заходят внутрь, не прикасаются к сути. От чего, как говорится, „за веру обидно“. Она не сводится ни к догматике, ни к житиям святых, ни к благочестивым советам о посте и молитве. Я попытался построить некую апологетику „в образах“, хотя в этих образах, смею думать, есть еще и несколько мыслей. Это была попытка построить религиозную философию без тягуче академического стиля религиозной философии». Составляя антологию этих философских – и, несомненно, богословских – размышлений, я