Шрифт:
Закладка:
— Я совсем запуталась… При чем тут искусство?
— Это просто один из примеров того, как «Белый свет» отныне будет контролировать элиту. Хочешь быть элитой — будь с нами. Или молчи. Они прекрасно знают, что подсадить большинство людей на замгарин не удастся, не так уж много у нас скучающих и недалеких. Их задача — начать эпоху Человека Молчащего. Принимающего все, если это подали под соусом якобы свободы. Ты не можешь свободно говорить во имя свободы. Принцип ясен?
— Думаю, да… Наверно. А выход где?
— В войне.
— Какой еще войне?!
— Разной, как показал вчерашний опыт, — пояснил Аверин. Этого человека, кажется, ничто не могло пронять. — Большая ее часть будет проходить на информационном поле, но будут и прямые стычки, и прольется кровь. Я ведь внимательно наблюдаю за окружением Марины Сулиной. Ее видели с таким персонажем, как Марат Ковальчук, который и в нашей стране, и в соседних запомнился отнюдь не добрыми делами. Это означает, что силовое воздействие со стороны «Белого света» давно уже планировалось, генерал под него есть. А вот как именно оно проявится — я пока не уверен.
Хотелось просто закрыть уши руками и крикнуть «Стоп!» Не Аверину крикнуть, а всему миру.
Так ведь не получится… Замгарин уже существует. Даша уже заперта в клетке на две недели. Портал, на котором работает Ника, старательно распространяет яд. И что с этим делать? Хочется не делать ничего. Стать тем самым молчащим человеком, и пусть кто-нибудь другой решит проблему… Ника еще не была уверена, что она так не поступит.
Аверин, в свою очередь, не выглядел потерянным и несчастным. Он говорил страшные вещи, но они будто не волновали его.
Он протянул Нике запечатанный конверт без единой надписи.
— Возьмите.
Ника растерянно приняла конверт, повертела в руках.
— Что это?
— Пока — не важно, считайте это подстраховкой, — усмехнулся Аверин.
— И снова вы меня запутали. Любите вы это дело!
— Каюсь, грешен. Вероника, вчерашние события показали, что «Белый свет» готов выйти на новый уровень в своем воздействии на общество. И противостоять ему нужно срочно, пока не стало слишком поздно. Среди людей, которые будут это делать, вы увидите в том числе и меня. Это риск, на который я иду добровольно, но не слепо. Вы поймете, когда этот конверт понадобится вам.
Он так и не объяснил ничего напрямую, но все стало очевидным. Подстраховка, значит… Такую подстраховку хотелось отбросить подальше, как ядовитую змею. Ника прекрасно понимала: это вроде как его завещание на случай, если его не станет. Ей тогда придется продолжить начатое им! Вот зачем он подпустил ее так близко… да он и не скрывал этого с самого начала.
Она была не уверена, что сможет, и все же Ника не отказала ему и конверт не бросила. Он прав, это только на крайний случай, который может и не наступить.
В самом деле, скольким из нас приходится по-настоящему пользоваться своей страховкой?
* * *
Настроение было как в детстве: неоправданная радость мелочам. Когда паззл еще не сошелся, но ты уже определил, где у этой дряни граница, и осталось заполнить только серединку. Ну и понять, что с ней делать дальше.
Примерно это и чувствовал сейчас Макс. Он еще не знал, как именно сформировался замгарин, кто так нагло продвигает эту отраву. Но сегодня ему было известно больше, чем вчера, и это уже хорошо.
Вот об этом он и размышлял, возвращаясь домой. Окружающий мир его не слишком интересовал, Макс проходил этим маршрутом много раз — от парковки, дальней и охраняемой, к подъезду. Парковаться непосредственно во дворах он не любил: туда и въезжать надо на черепашьей скорости, и выезжать так же, чтобы не намотать на колеса старушек и малолеток с мячиками. Он не думал, что это станет ошибкой. А сегодня стало.
На него напали быстро и сразу. Это только в фильмах показательно мерзкие негодяи медленно выходят из своего укрытия и несут оскорбительный бред. На Макса набросились с трех сторон, и действия нападавших указывали, что это профи.
Драться Макс умел и робостью не отличался, но супергероем он не был, и лучшее, на что он оказался сейчас способен, — это сжаться на земле, закрыться. Постараться уменьшить вред, который он неизбежно получит. Ждать…
Ждать, потому что его вряд ли убьют. Профи, которые хотят убить, делают это быстро, садистов никто нанимать не будет. Но ему хотят сделать побольнее, и тело уже горит, и тошно от крови во рту… И все равно он выживет. Он снова и снова повторял себе это.
Прошла целая вечность, прежде чем удары прекратились — так же неожиданно, как и начались. Макс не был уверен, что это не обман, он все еще ждал. Кто-то из нападавших бесцеремонно перехватил его за волосы, поднял голову, чтобы посмотреть на его лицо. Даже скудный свет фонарей сейчас слепил, и Макс не сумел разглядеть склонившегося над ним человека. Да и не важно это. Если он и знает кого, так это заказчика, а заказчика тут не будет.
— Не отключился, — хмыкнул нападавший, отпуская липкие от крови волосы. Голос был незнакомый. — Эй, ты в состоянии речь воспринимать?
Макс кивнул. Заставил себя кивнуть, даже если не хотелось, даже если это отозвалось новой вспышкой дикой боли. Он подыгрывал им лишь потому, что только так можно было все прекратить.
— Молодец, горжусь тобой! — рассмеялся нападавший. Его ботинки были у самого лица Макса. Ударить из такого положения легко… зубы сохранить куда сложнее. — Прекращай делать то, что ты делаешь. Пока мы тебе просто привет передали, а если не угомонишься — познакомимся поближе. Усек? Вижу, что усек. Ладно, лежи, обтекай.
Они ушли, не обыскав его, не забрав ни бумажник, ни телефон. Но им и не надо… Им наверняка заплатили столько, что эти мелкие трофеи даром не упали.
Как ни странно, Макс не чувствовал злости на них. Он о них вообще не думал, они — никто. Инструменты, которым
