Шрифт:
Закладка:
– И наступают последствия, – отвечает мистер Россо, раздувая ноздри. – Только благодаря им такие люди, как вы, переучиваются. – Он разворачивается и шаркает обратно по коридору.
– Прошу прощения! – кричит ему вслед бабушка. – Нельзя ли пояснить, что вы подразумеваете под «такими людьми, как мы»?
В ожидании ответа мы с бабушкой высовываем головы за дверь, но мистер Россо оставляет нас просто гадать, он даже не оглядывается.
Мы заходим в квартиру, бабушка осторожно захлопывает дверь и запирает ее.
– Что он имел в виду, бабушка? – спрашиваю я. – Что должно случиться?
– Пустые угрозы, дорогая. Не о чем беспокоиться. – Она глубоко вдыхает, выдыхает и хлопает в ладоши. – Почему бы нам не заняться тем, что мы умеем лучше всего? Не пора ли сделать генеральную уборку в квартире?
– Жизнь лучше от уборки, не забудь почистить шторки, – отвечаю я.
– Приберемся мы скорей – сразу станет веселей, – продолжает бабушка.
– Мы от пыли все отмыли, ну, вперед! – И я бегу на кухню за ведром и тряпками для нашего нового путешествия в мир чистоты.
Мы проводим весь день, оттирая грязь и протирая пыль, полируя и намывая все и вся. Хотя бабушка выглядит уставшей и не напевает, как обычно, я чувствую себя превосходно, наслаждаясь витающим в квартире лимонным ароматом чистящих средств – так для меня пахнет домашний уют.
Когда сгущаются сумерки и день темнеет, все в нашей скромной квартире, от кухни до ванной, от прихожей до обеих наших спален, сияет безупречной чистотой.
Самое лучшее мы с бабушкой всегда оставляем напоследок. Мы садимся в гостиной и намываем ее шкафчик с антиквариатом. Мы устраиваемся прямо на полу в окружении хрустальных зверей – фигурок Сваровски, сувенирных ложек и фотографий в рамках. Бабушка держит в руках фотографию моей матери. Ее лоб вновь прорезает глубокая морщина, когда она трет золотую рамку, пытаясь придать ей блеск.
Раздается странный звук – электрическое шипение. И вдруг свет гаснет.
Тишина.
– Бабушка?! – вскрикиваю я.
Я ничего не вижу. В гостиной, где мы сидим, кромешная тьма, но я подмечаю, что в отсутствие зрения начинает лучше работать слух. Тут я слышу жалобный, совершенно особенный звук. Мама-овечка снова зовет ягненка, которого она больше никогда не увидит.
Глава 16
Остаток дня я работаю бок о бок с Лили в надежде, что мое присутствие поможет ей набраться духу и открыться, но, увы, мои усилия безрезультатны. За весь оставшийся день она произносит в общей сложности два предложения: «Подай мне свежее полотенце, пожалуйста» и «Я отойду в туалет ненадолго?». Что бы ни тревожило Лили, я знаю, что лучше не выпытывать это у нее: удача улыбается лишь терпеливым.
Единственная хорошая новость заключается в том, что вместе, не прерываясь на болтовню, мы сумели убрать больше номеров, чем в списке отведенных нам; мы оставили их безупречными и девственно-чистыми, будто бренная жизнь не касалась их, а пыль и грязь любого рода никогда не существовали в этих стенах. Очень жаль, конечно же, что это неправда, и мы обе это знаем. Ведь даже убирая номера, мы не знаем, кто их населяет; и что, если где-то здесь живет убийца автора? А если убийца не постоялец, то кто тогда?
Сейчас ровно пять часов вечера, наша смена окончена.
– Рабочий день окончен, – говорю я Лили. – Благодарю тебя за кропотливую, хоть и молчаливую, работу.
Та не отвечает, даже не смотрит мне в глаза. Она встает за свою тележку и толкает ее к лифту, направляясь в комнаты для прислуги, где ей предстоит снять с себя униформу горничной и до завтрашнего дня быть просто человеком.
Пришло время встретиться с мистером Престоном в «Олив гарден», и, по правде говоря, я весь день только об этом и думала. Мистер Престон, который оставался моим верным другом на протяжении многих лет. Мистер Престон, который регулярно приходит на воскресные ужины к нам с Хуаном. Мистер Престон, которого я давно считаю членом своей семьи. И Мистер Престон, заложивший украденную книгу. Мистер Престон, в лучшем случае выглядящий вором, а в худшем…
Крысы и негодяи, бабочки-однодневки и волки в овечьей шкуре. Как мистер Престон мог иметь хоть какое-то отношение к подобным людям? И все же я своими глазами видела, как он заложил первое издание книги. Вошел прямо в ломбард, держа ее под мышкой.
В комнате для прислуги я снимаю униформу и переодеваюсь в обычную одежду. Лили уже ушла, как и остальные горничные. Я снова одна – смотрю на свое отражение в зеркале. На моем лице отпечаток навалившихся бед, а под глазами залегли темные круги, как у Лили. Будь здесь Хуан Мануэль, он бы взял блокнот и что-нибудь в нем начеркал, как в прошлый раз, когда я работала до изнеможения.
«Что это?» – спросила я, когда он протянул мне листок.
«Назначение врача», – ответил он.
«Режим отдыха и восстановления для Молли Грей, повторять процедуры раз в день, – прочитала я. – Список процедур: пенная ванна, массаж ног, спагетти с фрикадельками на ужин. Ответственный за процедуры: Х. М. Не допускать мисс Молли ко всем видам уборки». И после моего имени стояло сердечко.
Я так по нему скучаю. Если бы он был здесь, то придумал бы, что делать. А в его отсутствие кому же мне довериться?
Тут в дверях раздевалки появляется Анджела, так стремительно, что я вздрагиваю.
– Ты меня напугала до полусмерти! – возмущаюсь я. – Что ты здесь делаешь? Тебе полагается быть наверху, в «Сошиале».
– Да это и так понятно, – отвечает Анджела. – Но я провожу небольшое частное расследование. Я поговорила с кухонным персоналом, хотела узнать, проверила ли полиция на яды все составы из кладовой.
Вот опять, думаю я про себя.
– Анджела, зачем ты вмешиваешься? Просто держись от этого подальше.
– И упустить свой лучший шанс раскрыть преступление? Да ни за что! В любом случае, чтобы ты знала, полиция перерыла всю кухню. Ничего подозрительного они не нашли, но я все равно устроила собственный анализ.
– Что ты сделала?
– Отпила из всех емкостей на кухне, чтобы посмотреть, не будет ли отравления.
– И что обнаружилось?
– Дикое расстройство желудка после апельсинового сока, уксуса, а также соевого соуса и меда. Хорошие новости тоже есть: я жива, – говорит мне Анджела.
– Поверить не могу, что ты это сделала, Анджела. Ты заходишь
