Мистер Сноу серьезно кивает.

Невидимые тиски сжимают мое сердце, и на мгновение я задаюсь вопросом, как же мне все это пережить. Лютик, выше носик.

– Я лучше пойду, – говорю я. – Этот отель не приберет себя сам.

Я уже не говорю о том, что слой криминальной грязи таится в каждом дальнем уголке этого отеля, но, увы, нельзя очистить то, чего не видно.

– Сохраняй бдительность, Молли, – предупреждает меня мистер Сноу.

– Как и всегда, – отвечаю я.

Я покидаю его и как раз направляюсь к лифтам, когда слышу знакомое «Угу!» за спиной. Обернувшись, я вижу на изумрудном диване возле парадной лестницы двух «ягнят». Глэдис, кучерявый президент, машет мне своим красным флажком, в то время как Бьюла сосредоточенно выщипывает кошачью шерсть из все того же омерзительного свитера. Это последние люди, с которыми я хотела бы сейчас разговаривать, но, как мистер Сноу часто напоминает сотрудникам: «Вы должны угождать всем постояльцам».

– Дамы, – говорю я, приблизившись, – надеюсь, вы в добром здравии.

– Что сказать, – отвечает Глэдис, – какое уж тут здравие? Ведь Джей Ди Гримторп хладнокровно убит.

– Мы в глубоком трауре, – добавляет Бьюла, обхватив себя руками.

– Вы не знаете, завтрак в «Сошиале» сегодня подадут, как обычно? – спрашивает Глэдис.

– Конечно, – отвечаю я. – «Ридженси гранд» гордится своей стабильностью и своевременным обслуживанием.

– Хорошо, – кивает Бьюла. – Мне бы заесть весь этот стресс.

Хоть я и не всегда могу похвалиться умелым распознаванием человеческих эмоций, я невольно подмечаю некую неуместность их слов. Кажется, обе женщины больше боятся пропустить завтрак, чем попасться разгуливающему на свободе возможному убийце. И почему они не выехали из отеля, раз вероятность встречи с тем, ради кого они вообще приехали, буквально нивелирована? Мне вдруг приходит в голову, что еще одна составляющая их обычного трио – маленькая женщина с розовыми прядками – отделилась от стаи.

– Где же еще одна горячая поклонница таланта, с которой вы так неразлучны? – спрашиваю я. – Мисс Бёрди упорхнула домой?

– Домой? Шутите? Уехать и пропустить все самое интересное? – фыркает Бьюла. – Она бродит по отелю, собирает улики. Делится теориями и наблюдениями с вашими людьми.

– Моими людьми?

– Ага. Секретные агенты, люди в черном, они в отеле повсюду. Мы знаем, что они работают с вами. – Глэдис указывает на мужчину с наушником, одного из тех, кто ведет наблюдение в лобби.

– Мы не работаем вместе, – отвечаю я. – Я всего лишь горничная. Не больше и не меньше.

– Конечно. Мы понимаем, – произносит Глэдис. – Кивок-кивок, подмиг-подмиг. Мы не скажем ни слова. Но у нас есть для вас важная информация – для вас как горничной.

– Если это касается круга обязанностей горничной, тогда я слушаю. Чем могу помочь? – спрашиваю я.

– Речь о Бёрди, – говорит Глэдис.

Бьюла пощипывает свой шерстяной свитер и продолжает:

– Как вы, наверное, заметили, Бёрди и я не всегда ладим. Я разделяю с ней любовь ко всему, что связано с Гримторпом, но давайте просто признаем, что этим наша «дружба» и ограничивается. Между нами уже много лет существует профессиональное соперничество.

– Я бы это назвала профессиональной ревностью, – отмечает Глэдис.

– Видите ли, я та, кем Бёрди никогда не быть. Я, и только я биограф мистера Гримторпа.

– Неофициальный биограф, – вставляет Глэдис.

– За эти годы я усвоила простую истину: нельзя недооценивать крошечную женщину. Бёрди хоть и маленькая, но она стойкая, хитрая и…

– У нее есть опыт отравления, – сообщает Глэдис, и «ягнята» переглядываются.

– О чем вы говорите? – спрашиваю я.

– Пару лет назад наш полугодовой симпозиум «Гений Джей Ди Гримторпа» посетила видная женщина-ученый из местного университета. После довольно-таки затянутой лекции Бёрди о преступлениях и наказаниях в творчестве Джей Ди эта женщина подняла руку и сказала, что никогда не понимала, почему его книги так популярны. Она назвала его манеру письма жесткой.

– «Жесткой, как запор» – так она выразилась, – вставляет Бьюла. – Бёрди чуть удар не хватил.

– На второй день симпозиума, когда та ученая заглянула в наш кафетерий «Преступления и пончики», Бёрди предложила ей особое пирожное, которое она испекла сама, – рассказывает Глэдис.

– Коричневое, как мой любимый свитер, и насквозь пропитанное слабительным, – добавляет Бьюла. – В общем, ноги той ученой больше не было на наших симпозиумах.

– Типичная Бёрди, – подытоживает Глэдис, качая кудрявой головой. – Наказание продиктовано преступлением.

Обе одновременно кивают.

– Когда детектив в новостях сказала, что мистер Гримторп был отравлен, у нас обеих возникла одна и та же мысль: это Бёрди, – заявляет Бьюла.

– Если Бёрди могла отравить пирожное, – подсаживается ближе Глэдис, – то на что еще она способна?

– Но зачем ей травить своего кумира? – спрашиваю я.

– Потому что она зла, – предполагает Бьюла. – На меня и на него. Убийство Джей Ди – наказание для обоих. – Бьюла заговорщически наклоняется ко мне, понизив голос: – В последнее время я сблизилась с мистером Гримторпом, раскрыв некоторые факты, о которых Бёрди ничего не знает. Мы с ним обсуждали назначение меня официальным биографом. Ее это не обрадовало. Ей всегда хотелось большего, чем просто быть фанаткой номер один. Скажу так: она позеленела от зависти, когда я сказала, что опередила ее.

– И как уже упоминалось, – замечает Глэдис, – Бёрди питает особую нежность к «Яду и наказанию», в смысле – к роману.

– Это ее любимая книга Джей Ди Гримторпа, ведь в ней злодей получает все, что хочет, подавая людям отравленный напиток. Сомневаюсь, что это совпадение, – говорит Бьюла.

– Мы с Бьюлой обсуждали все это вчера вечером, – добавляет Глэдис, – и хоть трудно предположить, чтобы Бёрди пала столь низко, мы решили: было бы разумно рассказать ее предысторию кому-то из уполномоченных органов. Просто на всякий случай.

– Я не уполномочена, – качаю я головой. – Если только речь не идет о моих полномочиях как старшей горничной.

– Конечно-конечно, – громко говорит Глэдис, – мы понимаем.

Бьюла хватает меня за руку и шепчет:

– Вы же займетесь этой зацепкой?

– Я не стану ею заниматься, – сообщаю я. – Поговорите с полицией. А теперь прошу меня простить, мне пора. Номера в отеле не вычистят себя сами.

– Особенно номер Бьюлы, – говорит Глэдис. – Ее логово выглядит так, будто в него въехала крыса-воришка.

– Да не так уж у меня и плохо, – отвечает Бьюла, расправив плечи, – от ее свитера отделяется и парит в воздухе пучок свежей кошачьей шерсти.

Я разворачиваюсь и ухожу, не проронив ни слова. Должна сказать, я испытываю облегчение в тот момент, когда исчезаю из их поля зрения. От всего, что касается этих дам, у меня мурашки по коже.

Я спешу вниз, в комнаты для прислуги, где переодеваюсь в униформу и помещаю значок старшей горничной на его законное место – прямо над