Из соседнего номера появляется Сунита, волоча за собой мешок, полный грязных простыней. Она высушена, словно забытый на солнце пирог к чаю, который сперва еще и держали в заморозке.

– Уборка мечты – для команды мечты, – говорю я. – Помните?

– Нет уже никакой команды мечты. Молли, с Лили что-то не так. Я знаю, вчерашний день выбил ее из колеи, но сегодня она ведет себя страннее обычного и не говорит, в чем дело. Более того, она постоянно где-то пропадает. Убираем мы с ней номер, оборачиваюсь я к ней за бумажными полотенцами – а ее нет! Пуф! – взяла и исчезла.

– Где она сейчас? – спрашиваю я.

– Внизу, – кивает в сторону коридора Солнышко.

– Спасибо, – говорю я, иду до конца коридора и обнаруживаю открытую дверь, которую подпирает тележка.

Внутри я вижу Лили, неподвижно стоящую у окна с чистящим спреем в одной руке и тряпкой в другой.

– Лили? – говорю я, и она чуть не подпрыгивает на месте. – С тобой все в порядке?

Лили бросает на меня взгляд, который не соответствует ни одному из тех, что я когда-либо добавляла в свой мысленный каталог человеческого поведения.

– Кто босс? – спрашивает она дрожащим шепотом.

– Что ты имеешь в виду?

– Шерил или ты?

– Сегодня Шерил – старшая горничная. Завтра все вернется на круги своя. Тебя это устроит?

Она пожимает плечами.

– Лили, если у тебя возникнут проблемы, ты можешь прийти ко мне.

– Правда могу? – спрашивает она. – И проблемы сразу решатся?

– Конечно они решатся, – отвечаю я.

– Но болтун – находка для шпиона. Ты сама это сказала, когда нанимала меня. «Негласность – это высший приоритет „Ридженси гранд”».

– Лили, ты последний человек, которого я когда-либо обвинила бы в болтливости. Мне потребовались недели, чтобы заставить тебя хоть слово вымолвить. Пожалуйста, не молчи сейчас.

– Я хочу рассказать. Но… это нелегко. Мне нужна эта работа, Молли. Меня уже однажды уволили, и я не могу допустить, чтобы это повторилось.

Она впервые упоминает о потере предыдущей работы, и эта новость становится для меня шоком. Я проглатываю свое удивление и мягко спрашиваю:

– Как это случилось?

– Раньше я работала кассиром в продуктовом магазине, – говорит Лили.

– Да, я помню. Это было в твоем резюме.

– Но я не рассказывала, что, когда я сообщила о краже, совершенной другим кассиром, во всем обвинили меня и затем уволили. Я решила, что если ты узнаешь об этом, никогда меня не наймешь. А сейчас я вообще боюсь что-либо рассказывать, Молли. Вот кому мне доверять?

– Мне, – говорю я. – Ты должна доверять мне.

Когда я смотрю на Лили, я словно вижу себя прежнюю. На заре своей карьеры в этом отеле я тоже никому не доверяла, и по сей день бывают моменты, когда это тревожное чувство возвращается.

– Молли, сегодня ты главная, а завтра – нет, – объясняет Лили. – А мужчина, которому я подавала чай, умер в чайной. – И она отворачивается от меня, чтобы стереть с оконного стекла размытые отпечатки пальцев.

– Лили, если ты беспокоишься об убийце в этом отеле, я могу полностью тебя заверить, что нет оснований предполагать его реальность. – Внутри меня все сжимается, ведь то, что я говорю, не является неопровержимым фактом.

Лили поворачивается и смотрит на меня бесстрастными, тусклыми глазами.

– Всегда вини горничную, – произносит она, а затем молча возвращается к уборке.

Тут я ничего не могу сделать. Меня очень раздражает этот разговор, и я громко вздыхаю. Честное слово, я прилагаю все усилия, но не знаю, как помочь этой девушке. Мне приходит в голову, что, возможно, лучший способ – это работать с ней бок о бок и ничего не говорить.

Я молча перестилаю постель, снимая грязные простыни и надевая чистые. «В чистой постели грустишь еле-еле», – думаю я про себя. Но это не работает. Мне очень грустно, и я ощущаю, что Лили совсем растеряна. Я отношу грязные простыни к ее тележке и собираюсь сложить их в бельевой мешок, когда замечаю кое-что в ее мусорном баке – сложенную коробку с четко написанным «Серене» на крышке. Та самая коробка, которая исчезла вчера во время пожарной тревоги.

– Лили…

Та поворачивается ко мне.

– Ты положила эту коробку в свою тележку? – спрашиваю я.

Она качает головой.

– Знаешь, кто это сделал?

Она снова качает головой, а затем смотрит на меня своими темными стеклянными глазами.

– Скажи мне, Лили. Умоляю тебя.

Все, что она может сказать: «Болтун – находка для шпиона».

Мои нервы на пределе. Помогая Лили убирать номер 429, я ощущаю себя крайне неспокойно. Мне известен истинный источник моего беспокойства. На самом деле это не Лили, хотя я, конечно, волнуюсь о ней. Дело даже не в смерти мистера Гримторпа или в странных происшествиях в отеле. Дело в том, что я оказалась втянута в лживую схему, и сама эта мысль потрясает меня до глубины души.

Соври однажды – и никто уже не поверит правде. Голос бабушки продолжает звучать в моей голове, и я не могу заставить его замолчать.

– Лили, – говорю я, – пришло время обеда. Пора отдыхать.

Лили кивает, оставляет спрей на подоконнике и быстро выходит из комнаты.

Внезапно я понимаю, как я должна поступить, но нельзя терять ни минуты.

Я выхожу из номера, так и не приведя его в безупречное состояние, и спешу в лобби. Выхожу из отеля, направляюсь к подножию шикарной лестницы с красным ковром. Мистер Престон замечает меня и останавливает:

– Молли, куда ты так спешишь?

– По поручению! Я вернусь позже.

– Мне тут тоже кое-что поручили, – говорит он. – Итак, Молли, насчет ужина в это воскресенье, я тут подумал…

– Мистер Престон, – перебиваю я его, – может наш ужин подождать, пока не вернется Хуан Мануэль? Я и так едва справляюсь, и я сомневаюсь, что меня хватит сразу на все.

Лицо мистера Престона сдувается, как пирог, слишком рано вынутый из духовки, но прежде чем он успевает ответить, ему машут рукой какие-то бизнесмены с багажной тележкой. Он бросается помочь им, а я спешно отступаю.

Я быстрым шагом направляюсь к соседней улице. Поворот налево, потом направо, потом снова налево. Ровно через пятнадцать минут я оказываюсь через дорогу от полицейского участка и пользуюсь случаем, чтобы его осмотреть. Это серое здание с затемненными окнами, выполненное в стиле брутализма.

Я пересекаю оживленную улицу и вхожу сквозь главные двери в приемную.

Меня приветствует блондинка с длинными фиолетовыми ногтями.

– Слушаю, – произносит она.

– Мне нужно встретиться с детективом. – Я стараюсь говорить ровным голосом.

– Жалоба? Наводка?