class="p1">Это что-то типа губернатора города и окрестных деревень. Правитель страны носит такой же титул с добавлением названия столицы. Он и назначает своих представителей в другие города, но обычно из местной знати. Нынешнего зовут Нидиттума. Тридцать восемь лет. Он из богатого гуабского рода. На должности, как мне сказали, очень давно. Занял место умершего отца. Мы с ним видели друг друга несколько раз, но он не проявлял желания познакомиться, и я не набивался в друзья. Стараюсь держаться подальше от властей, даже на референдумы общины по мелким вопросам не хожу. Это не мой монастырь, не лезу со своим уставом. Не гонят из города — и ладно, живем параллельно и дальше. Видимо, я стал достаточно богат, чтобы обратить на меня внимание.

Обитал шакканакку в центре города в административном комплексе зданий, огороженных стеной высотой метра два с половиной, сложенной из глиняных кирпичей и обмазанных саманом. Все дома одноэтажные без окон. Отличаются только количеством комнат, расположенных анфиладой. Нидиттума сидел в первой комнате, а в следующих трех при свете ламп, заправленных кунжутным маслом, трудились писари. Как по мне, внутри даже жарче, чем снаружи. Удобнее было бы писать при естественном освещении, расположившись в тени здания. На правителе бордовая рубашка, подпоясанная кожаным ремнем с круглыми бронзовыми бляшками с мордами льва. Когда я зашел, Нидиттума продолжил сидеть, но на мое приветствие ответил.

— Я видел отлитый тобой кинжал. Изготовь и мне такой же, — потребовал он.

— Я не кузнец, а младший сын шакканакку. Мне нужно надежное оружие. Купил бы, но ваши кузнецы не умеют, а я видел на родине, как изготавливают такие, вот и сделал для себя, — проинформировал его.

— Это хорошо, что ты сын шакканакку, — сделал он вывод и предложил: — Тогда поступим так. Твой меч будет подарком за невесту, мою дочь Шатиштар. В приданое за ней получишь финиковый сад в четыре ику (одна целая четыре десятых гектара). Он сейчас не в лучшем состоянии, но, говорят, ты умеешь лечить землю.

Отказаться от такого подарка — подписать себе смертный приговор. Не сказал бы, что его дочь не нравится мне, но мечтал найти красивее. С другой стороны никто не запрещает иметь наложниц. Были бы деньги на их содержание.

— Твое предложение — большая честь для меня. Скажу плотнику, чтобы после изготовления ножен, отнес их вместе с мечом тебе, — торжественно произнес я.

— Сегодня вечером она перейдет в твой дом со своим имуществом, доставшимся от матери, и принесет табличку с правом на финиковый сад, — сказал мой тесть. — Надеюсь, ты знаешь, что она главная жрица храма Иштар и обязана бывать там, но не каждый день?

— Да, — подтвердил я.

У меня появилось подозрение, что это дочка внушила ему, что ее надо выдать замуж за меня. Природа, стремящаяся к разнообразию, заложила в женщин желание плодиться от тех, кто не похож на остальных. Более отличающегося от остальных, чем я, в Гуабе найти невозможно. К тому же, я любимец богини Иштар, которой она служит.

Шатиштар облаченная в новое платье из косых пурпурных и красных полос, прибыла вместе с двумя рабынями, пожилой Ликтум, как я узнал позже, ухаживавшей за ней с рождения, и почти своей ровесницей Ребришей и рабом-парнем Шази семнадцати лет, довольно смышленым эламитом, захваченным в плен лет десять назад. Они принесли две большие корзины и узел с женскими тряпками, обувью, косметикой, украшениями и прочей ерундой. Все это оставили в первой комнате слева. В дальней молодую жену ждала кровать с перьевыми подушками и матрацем, застеленным чистой белой льняной простыней. Рабов разместил в комнатах справа, потеснив Адада и Буртум. Девочки жили в дальней комнате, мальчики в ближней. Теперь эту ораву придется содержать мне.

Я усадил невесту за стол и накормил ужином, главным блюдом которого была тушеная утка, фаршированная финиками, приготовленная мной. Девушке, не избалованной кулинарными изысками, зашла на «ура!». Запивали финиковой бражкой, при изготовлении которой я для крепости добавил пшеничной муки. Шатиштар вставило здорово, даже растеряла скованность, появившуюся, когда зашла на мой двор, заулыбалась и начала болтать без меры.

Я привел ее в спальню, снял платье, под которым ничего не было. Остались только стеклянные бусы на шее, полученные от меня. Нижний край был между сиськами с напряженными темно-коричневыми сосками, торчавшими, как у козы, в разные стороны. Разделся сам и лег рядом. Шатиштар была сама покорность. Сейчас женщина обслуживает мужчину, от которого зависит выживание ее самой и ее детей. Что она хочет или не хочет, никого не интересует. Жена — собственность мужа без права голоса. Правда, бывают невероятные варианты.

Я уже сбился со счёта, какому количеству девиц показал дорогу в рай. Для меня это рутина, а для них может стать самым важным днем в жизни или не стать. Шатиштар завелась быстро. Видимо, давненько рукоблудит. Длинные соски́стали тверже моего члена, и когда прикусывал их, девушка громко вскрикивала и вздрагивала всем телом. Тихо постанывая и скребя острыми коготками мою руку, она то сжимала резко ноги, останавливая меня, то разжимала, предлагая продолжить. Липкая смазка покрыла набухшие большие и малые половые губы. Влагалище тоже было сочным; вошел в него легко. Шатиштар даже не пискнула, когда порвалась девственная плева, и быстро прониклась новым удовольствием, более сладким, чем мастурбация, застонав громче. В издаваемых ею звуках сперва было удивление, потом восторг, а далее включилась глубинная, природная страсть. Приближаясь к оргазму в первый раз, задергала ногами, будто пыталась оттолкнуться, после чего сжала ими мое тело и выгнула свое, словно не хотела, чтобы хоть капелька удовольствия выплеснулась, перелившись через край.

21

Ловцы жемчуга и рыбаки не подвели меня. Когда через три недели я поставил шлюп на якорь за мысом, чтобы не виден был из Льяна, к нам тут же устремились лодки. Предполагаю, что ловцы жемчуга привезли не только трехнедельный улов, но и припрятанное на черный день. Ячменя я выдавал в полтора раза больше, чем чечевицы. Сперва забрал весь жемчуг, потом бревна, доски, кожи, шерсть, ткани. Привезли и каолин, причем много, килограмм сто пятьдесят. Мне столько не надо, но отказываться было поздно. Сложили его на дне трюма в кормовой части. Сверху накрыли короткими бревнами и досками, на которых поместили выделанные шкуры, овечью шерсть и на самом верху — шерстяные ткани довольно хорошей работы. Видимо, рыбаки наменяли их на вяленую рыбу у жителей горных деревень, которые добывают на пропитание скотоводством, ткачеством