дубовых досок, четырехметровое и шестиметровое сосновые бревна, первое для сооружения ветряка, а второе на случай, если вдруг сломается мачта, и весь имеющийся на складе, дешевый, древесный уголь, который занял почти половину трюма. Остальное взял жемчужинами. Лунанна попросил привезти такого же размера, как и предыдущие. Видимо, хочет сделать длинные бусы.

До вечера закончили выгрузку. Утром высыпали в трюм древесный уголь, который подвозили на лодках в больших корзинах. Сверху положили доски, а на них завернутые в шкуры и связанные каолин и силлиманит. Наверняка к возвращению домой все равно станут черными, благодаря угольной пыли. Бревна закрепили на палубе слева и справа от комингса трюма. После чего тут же снялись с якоря и с усилившимся, попутным, юго-восточным ветром понеслись домой.

17

По возвращении в Гуабу я первым делом соорудил горн, к которому приделал кузнечные меха, сшитые из козьей шкуры. В действие их приводил вертикальный ветряк из соснового бревна с четырьмя кожаными парусами. В это время года с моря часто дул сильный ветер южных направлений, нагонял соленую воду в реку Тигр, поднимая ее уровень в каналах. Он быстро вертел вал, на нижней части которого была большая дубовая шестерня, которая вращала маленькую с двумя горками сверху, обрывавшимися вертикально. Каждая при вращении поднимала рукоять мехов до определенной высоты, наполняя их воздухом, после чего рукоятка падала, меха сдувались в горн. Незамысловатое изобретение взбудоражило мужскую часть города. Почти все побывали в моем дворе: одни, уважаемые люди, когда я был дома, остальные — в мое отсутствие. Не знаю, что с них поимела за это Буртум, но ходила довольная.

Первое, что я изготовил в горне, был шамот (огнеупорная керамическая масса), смешав обычную глину с каолином и нагрев до температуры выше тысяча триста градусов. После чего Адад измельчил каменным молотом полученный продукт и смешал с кварцевым песком в соотношении два к трем, добавив кремнийорганическую смолу, приготовленную мной с помощью гидролиза и последующей реакции поликонденсации мономеров кремния. Раствор замесил до состояния, когда не липнет к рукам, после чего отбил ее ударами о камень. Затем он налепил по несколько тиглей трех размеров, маленькие, средние, большие, на все случаи жизни, с вогнутым дном и открытым сверху, маленьким носиком для слива расплавленного металла в форму. Подождали несколько часов, когда высохнут в тени, после чего отправили в горн, где обожгли в течение двух часов при температуре около тысячи градусов, может, больше. Градусника у меня нет, так что точно сказать не могу. Получились светло-серые стаканы или чаши, которые звенели, когда постучишь ногтем.

Следующим было восстановление олова из касситерита, привезенного для меня Лунанной якобы из города Ним, расположенного в верховьях Тигра, неподалеку от Кавказских гор. Я заплатил за семь манну (около трех с половиной килограмм) руды две жемчужины — целое состояние. Сперва заготовил карбонат кальция, более известный, как кальцинированная сода, путем сжигания галофитов (соленых растений): морских водорослей, тамариска, солянки. Делал ее и раньше, чтобы изготовить вонючее мыло, смешав со свиным жиром. Думал, что заинтересует аборигенов, но они остались верны кунжутному маслу. В итоге Буртум, морщась, стирает им нашу одежду. Руду смешал с углем и флюсующими добавками — содой и хлоридом натрия, более известным, как поваренная соль, в соотношении один — двадцать две сотые — три десятые — восемь сотых. Полученную шихту засыпал в тигли и сплавил в течение двух часов или больше, поскольку часов у меня тоже нет, при температуре около девятисот градусов. На выходе получилась черновое олово с содержанием металла около девяноста процентов.

Восстановление металлов из сульфидов было легче. Надо было всего лишь приготовить едкий натр известковым способом, смешав раствор соды с гашеной известью и отфильтровав осадок — карбонат кальция. Полученное выпарить до состояния расплавленного продукта, добавить в тигель с размельченной рудой в соотношении один к одному или немного более и выдержать при температуре пятьсот-шестьсот градусов в течение трех часов.

Адад наблюдал за мной, не врубаясь, что и, главное, зачем я делаю. Тигли, которые он принял за кухонную посуду, вернули ему уверенность, что его хозяин не рехнулся. Когда я начал использовать их в горне, опять предположил помутнение рассудка. Не знаю, сколько раз он ставил мне наиболее вероятный диагноз, но делал, как говорю.

Теперь можно было приступать к выплавке изделий из металлов. Имеющиеся у меня позволяли выплавлять бронзу, в том числе самую твердую и самую красивую, с высокими литейными свойствами и отражательной способностью (годится на зеркала), полируемостью и коррозийной стойкостью — тройную из меди, олова (тридцать процентов) и свинца (семь процентов). Первым, для наработки опыта, отлил тонкое овальное зеркало золотистого цвета, закалив в воде. После полировки в нем очень хорошо можно было разглядеть свое желтоватое лицо. Я заказал рамку и повесил на стене дома. Вот тут-то моего раба и попустило, а рабыня узнала, где проводить свободное время. В мое отсутствие полюбовались собой и все остальные особи женского пола города Гуаба, да и многие мужского. Так понимаю, у горожан появилось новое развлечение — сходить полюбоваться собой, ненаглядным.

Следующими стали небольшие незамысловатые жернова для домашней мельницы с восемью «гармошками» — желобами и мелющими поверхностями, образующими повторяющийся рисунок, благодаря чему зерно, размалываясь, перемещается от «глаза», через который попало внутрь, к краям окружности и сходит с нее. Ветряк уже был готов. Осталось с другой стороны от горна добавить вторую маленькую деревянную шестерню, которая вертела верхний жернов, бегун, растирая зерно в муку между ним и нижним, лежаком. При хорошем ветре Буртум за день перерабатывала не меньше сотни чаш ячменя или пшеницы. Как догадываюсь, избавил ее от нудной, монотонной, каждодневной работы, потому что раньше толкла зерно в каменной ступе пестиком. Теперь помогала мне зарабатывать, перемалывая чужое зерно, за что, как принято, удерживала десятую часть муки. Обращались к ней только богатые. Им понравилась мука, полученная с помощью наших жерновов, потому что в ней не было песочка, который обязательная составная часть при перетирании каменными ручными жерновами. Жуешь лепешку, а она мерзко поскрипывает на зубах.

Дальше были три десятка наконечников для стрел, трех дротиков и копья. Набив руку, заказал форму и отлил шестопер. Здесь делают круглые или овальные булавы, но такой, как у меня, не видел. Заключительным на данном этапе предметом из меди стал меч длиной полметра — вариант римского прямого гладиуса. Местные воины вооружены кинжалами длиной сантиметров тридцать. Такие короткие не только потому, что металл дорог, а еще при большей длине гнутся быстрее, потому что бронза