Инстинкт заставил ее телепортироваться, и она оказалась рядом с Королем Осени.

Это кончится сегодня.

Когда Брайс схватила его пылающий кулак, потрясенный Король Осени попятился. Но она держала крепко, впившись ногтями. Отцовский огонь жег ей кожу, боль была ослепляющей, однако ногти Брайс вонзались все глубже, перенося с собой ее звездный огонь.

Отец зарычал от боли и повалился на колени. Ошеломленный Морвен не двинулся с места, ограничившись площадной бранью.

Брайс смотрела на то, что сделала с кулаком Короля Осени. Кисти у него больше не было. Осталась лишь расплавленная культя с торчащей костью.

Король Осени подался вперед, и от боли его вывернуло. Он прижал к груди обрубок руки.

– Думаешь, магические дарования делают тебя особенной? – гневно закричал очухавшийся от ступора Морвен. Вокруг него заклубились тени. – Мой сын тоже творил подобные штучки, а превратился в ничто. И ты тоже превратишься.

Тени Морвена ринулись к Брайс, словно стая воронов.

Брайс воздвигла стену звездного света, уничтожив «птичек тени», однако на их место явились другие, и число их множилось. Они появлялись отовсюду, даже снизу.

Король Осени поднялся на ноги. Его лицо посерело от боли. Он по-прежнему баюкал обугленную культю руки.

– Сейчас я покажу тебе, что такое настоящая боль, – злобно пообещал он дочери.

Брайс не обладала навыками, позволявшими выдержать стремительную двойную атаку королей. Телепортироваться она не успела.

Ей удалось избежать обжигающего снопа отцовского пламени, но ее снова схватили тени Морвена. Руки, сотканные из тьмы, опрокинули ее на пол, да так сильно, что у нее перехватило дыхание. Звездный меч и Правдорубец выпали из рук.

Раздался женский крик. На мгновение Брайс подумалось, что это Ктона или даже сама Луна.

Но кричала Сатия. Та снова была на ногах. В сознании Брайс Сатия вдруг превратилась в собирательный образ фэйских женщин былых времен.

И снова Брайс взорвалась звездным светом, разметав тени Морвена. А над ней стоял Король Осени с огненным мечом в здоровой руке.

– Мне уже давно нужно было это сделать, – прорычал он, намереваясь вонзить огненный меч ей в сердце.

Он бы и вонзил, но из его груди вдруг вырвался свет.

Это молнии Ханта…

Нет.

Это не молнии Ханта светили из груди Короля Осени. Это был Звездный меч в руке Рунна, стоявшего за спиной отца.

Рунн вонзил меч прямо в холодное отцовское сердце.

* * *

Интуиция подсказывала Рунну, зачем он сегодня отправился в пещеры. Он – Звезднорожденный принц – явился сюда, дабы положить конец древнему злу.

И сейчас, держа в руке Звездный меч, пронзивший сердце Короля Осени, Рунн отчетливо понимал: он оказался именно там, где и должен был.

Король Осени сдавленно вскрикнул. Изо рта у него потекла кровь.

– Благодаря тебе я познал все оттенки боли, – заявил отцу Рунн и выдернул меч.

Король Осени ничком упал на пол.

Даже тени Морвена замерли, когда Король Осени сделал попытку встать на четвереньки. Лидия, охранявшая Рунна от коварства Короля Оленей, не произнесла ни слова.

При виде крови, шумно хлещущей из отцовского горла, в сердце Рунна не появилось ни капли жалости. Король Осени поднял голову. Глаза отца и сына встретились.

Лицо короля превратилось в маску ненависти.

Рунн обратился к его разуму и разуму всех, кто был способен к телепатическому общению:

«Я соврал тебе насчет предсказания Оракула».

Услышав в голове голос Рунна, Король Осени оторопел. Это был секрет, который Рунн тщательно хранил с самого детства. Его не волновало, как к этому отнесется Морвен. Рунн даже не взглянул на Короля Оленей, зная, что Брайс и Аталар справятся с тенями, если Морвену хватит глупости атаковать.

«Оракул не говорила мне, что я стану прекрасным и справедливым королем, – продолжал Рунн, глядя в перекошенное злобой лицо отца. – Она сказала другое: на мне королевский род закончится».

Рунн чувствовал, как друзья внимательно следят за ним. Однако сейчас его слова были обращены лишь к ничтожеству, называвшемуся его родным отцом.

«Я думал, что речь идет о твоем роде».

Рунн поднял окровавленный Звездный меч. Пламя окаймляло тело отца, фигура которого и сейчас оставалась внушительной. Однако Рунн давно уже не был трусливым мальчишкой, прячущим за татуировками шрамы, оставленные отцовским «воспитанием».

«Я ошибался. Теперь я понимаю: Оракул имела в виду их всех, – продолжал свой телепатический монолог Рунн. – Мужские линии, включая и Звезднорожденных принцев. Все, что такие мерзавцы, как ты, украли, извратили – и даже не подумали принести извинения. Вся система фэйской власти. Все ваши долбаные разглагольствования о коронах и наследии».

В мозгу Рунна послышался насмешливый голос отца:

«Ты – избалованный, неблагодарный щенок. Ты никогда не заслуживал того, чтобы носить мою корону».

«А мне она и не нужна», – резко ответил Рунн и обрушил ту часть ментального моста, которая позволяла его отцу говорить. Он и так вдоволь наслушался отцовских речей.

Изо рта короля продолжала течь кровь, но ванирское тело стремилось исцелиться, собрать хозяину силы для новой атаки.

«Знай, подонок: на мне род кончится, потому что я уступаю свою корону и титул королеве».

Лицо короля побледнело от страха. Краешком глаза Рунн увидел, как засветилась звезда на груди Брайс.

Рунн вдруг ощутил удивительный покой внутри.

«Я всегда думал, что Оракул предсказала мне смерть».

В ответ на вспышку звезды сестры он произвел крупицу звездного света, поместив на лезвие Звездного меча. В последний раз.

«Но я останусь жить, – заявил отцу Рунн. – И буду жить счастливо… без тебя».

Тени Морвена не смогли помешать Рунну. Взмахнув Звездным мечом, он отсек Королю Осени голову.

* * *

Брайс лишь молча смотрела, как Рунн отсекает голову Королю Осени. А потом, не дав голове упасть на пол, подхватывает ее острием Звездного меча.

Брайс встала. Подошла туда, где неподвижно стоял Рунн, держа окровавленный меч с насаженной на клинок головой их отца.

Огненная стена вокруг их друзей не исчезла, словно Король Осени успел перенести всю свою магию в огонь, чтобы тот оставался и после его смерти в качестве прощального наказания. Лидия метнулась к огненному кругу, словно ей было по силам погасить пламя.

– Выпусти их, – велела Морвену Брайс, не узнав собственного голоса. – И поторопись, пока мы не обезглавили и тебя.

Морвен оскалил зубы, но, невзирая на ненависть, которой были полны его глаза, опустился на колени и поднял руки:

– Сдаюсь.

Огонь исчез. Морвен заморгал, словно его это удивило, но ничего не сказал.

Друзья и соратники Брайс поспешно вставали на ноги. Хант поддержал Сатию: ее