Я заметил также, что не стоит делать из мухи слона, с чем Соболев согласился. Обратил внимание собеседника на то, что в их списках присутствуют самые различные предприятия, в том числе, если я правильно помню, мыловаренный завод, который не входит в число арендованных объектов. Соболев заверил: «Мы там не будем мыло варить». Хотя мы считали, что не обязаны возвращать собственность, вывезенную с территории Ханко, тем не менее, чтобы снять этот вопрос с повестки дня, наше правительство предложило передать его на рассмотрение смешанного комитета на той основе, что государственная и общественная собственность возвращается или её стоимость компенсируется, а частная – не возвращается и не компенсируется. Советский Союз принял это предложение, и над ним начал работать комитет, который занимался хозяйственными сооружениями на переданных территориях.

Обсуждение проблемы вывезенного оборудования показало, что у нас не было недостатка доброй воли. Вывоз станков и других машин с заводов после окончания военных действий нельзя оправдать, но можно объяснить теми горькими настроениями, которые, по понятным причинам, царили у нас после этой несчастной войны. И, напротив, трудно понять советскую сторону, требовавшую возврата оборудования, вывезенного ещё до наступления мира. Насколько я понимаю, Советский Союз считал, что он имеет право получить Карелию в таком состоянии и со всем, что было в ней раньше, включая заводы и другие предприятия, в таком виде, в каком они были до начала войны, если они не пострадали в ходе самих военных действий. Ущерб, нанесённый воздушными бомбардировками, Деканозов учитывал отдельно. По трактовке русских они должны получить Ханко в таком виде, в каком он был до них. Нашим юристам было трудно принять российское ви́дение, и, надо признать, что и в правовой области наши народы имели различное мышление.

По нашему мнению, на своей территории мы имели право делать то, что хотели до тех пор, пока эти территории принадлежали нам, и русские не могли указывать нам. Не хочу сказать, что русские действовали mala fide2, то есть их целью было получить от нас больше, чем предполагал Московский мир, так что было бы неправильно говорить в этой связи о «военных репарациях». Если бы мы предполагали, что по этим вопросам возникнут подобные разногласия, то действовали бы по-другому. Однако в отношении поведения Советского Союза следует сказать, что оно не было проявлением великодушия, которое следовало бы ожидать от великой державы, тем более, от великой державы, которая при помощи войны получила столь большую и ценную территорию. Этого должно было бы хватить. Для Советского Союза восстановление предприятий на отошедших к нему территориях большого значения не имело. Русские не понимали и, как представляется, не пытались понять финнов после всего, что произошло. Они были плохими психологами или им были безразличны настроения финского народа. Иное поведение пошло бы им на пользу в Финляндии. В прежние времена о русских говорили «широкая натура» (написано по-русски). В этом случае, как и в некоторых других, «широкой натуры» у большевиков не оказалось.

IV

Вопрос об оборонительном союзе между Финляндией и Швецией

Одной из первых тем, которую Молотов поднял в ходе нашей второй встречи в Кремле 21 марта 1940 года, был вопрос об оборонительном союзе между Финляндией и Швецией и, возможно, Норвегией.

В ходе визита в Стокгольм в конце февраля министр иностранных дел Таннер, как уже было сказано выше, обсуждал эту идею с премьер-министром Швеции Ханссоном, который отнесся к ней положительно. Сразу после Московского мира вопрос стал предметом активной общественной дискуссии. Президент Финляндии 14 марта в выступлении по радио заявил, как об этом также было сказано выше, что Финская война показала необходимость оборонительного союза североевропейских государств.

В это же время началось активное обсуждение вопроса в шведской печати, где он получил общую поддержку. 13 марта в пользу оборонительного союза Финляндии, Швеции и Норвегии решительно высказались «Свенска Дагбладет», «Стокгольмс-Тиднинген», «Сосиал-Демократен» и «Свенска Моргунбладет», а через пару дней и «Дагенс Нюхетер». «Оборонительным союзом с Финляндией мы должны гарантировать тот тяжёлый мир, которого добилась Финляндия, – писала “Свенска Дагбладет” и добавляла: – Всё преходяще, и в не меньшей степени договоры и мир». «Стокголмс-Тиднинген» требовала не оставлять Финляндию больше одну и обеспечить безопасность её новых границ, а также обновить связи между Финляндией и Швецией, насчитывающие много сотен лет, таким образом, чтобы Швеция всеми своими силами, в том числе военными, стояла рядом с Финляндией, гарантируя её безопасность. «Сосиал-Демократен» писал: «Все народы Севера должны теперь понимать, что дело Финляндии – их собственное дело. Это означает, что только оборонительный союз северных государств, идущий вплоть до жизни и смерти, может дать нам относительную безопасность, которую мы не получим каждый поодиночке». «Дагенс Нюхетер»: «Оставшиеся в одиночку небольшие государства имеют крайне малые возможности отстаивать свои интересы. Если они смогут эффективно помогать друг другу, то вызовут больше уважения к себе со стороны великих держав и будут лучше защищены от агрессии».

Председатель стортинга Норвегии Хамбро, убеждённый проводник идей Лиги Наций и активный сторонник оборонительного союза, 14 марта выступил по радио с красивой, но не до конца продуманной речью, в которой назвал борьбу Финляндии борьбой всех малых государств и высказался за неотъемлемое право борьбы против насилия. Он указал на то, как народ Дании 75 лет назад, разорванный несправедливым миром, напрягая все силы, смог в новых границах вернуть свою землю, которую потерял. Финляндия поступит так же. «Однажды наступил день, когда Дания залечила свои раны. Надеемся и верим, что ещё настанет и тот день, когда Финляндия залечит свои раны. Ложный мир, оскорбляющий чувство справедливости, не будет длиться долго. В сердцах финнов и в наших сердцах живут слова их поэта: “Ещё наступит день, который всё изменит”»1.

Шведские официальные власти, позитивно отнесшиеся к идее союза, заняли осторожную позицию в отношении её практического осуществления. Член правительства Швеции Андерссон заявил, что вопрос об оборонительном союзе требует обсуждения в обстановке полной откровенности со всех сторон и с учётом особых условий каждой страны. Оборонительный союз невозможно представить без полной взаимности. Далее, должны быть даны гарантии тесного внешнеполитического взаимодействия, чтобы никакая страна своей авантюристической политикой не поставила под угрозу общий мир. «Стокгольмс-Тиднинген» назвала эти слова министра Андерссона «несчастными».

В Финляндии воодушевление шведской печати, конечно, было встречено с удовлетворением, но неудивительно, что после всего пережитого там начали высказываться и сомнения. «Хювюдстадсбладет» писала: «Идея совместной ответственности североевропейских государств за оборонительную политику до сих пор не смогла завоевать себе заметного места. Сейчас, когда Финляндия в