я просто была не в курсе последних слухов. Теперь, я могу сказать вам, что всё, что вы слышали — неправда, и виновные (она сверкнула взглядом в сторону его любовницы), вскоре неминуемо получат наказание. В любом случае, вы вели себя правильно. Я бы тоже так к себе относилась, будь это правдой… — и, почувствовав, что неминуемо покрывается пятнами, выскочила прочь — на улицу…

…Неизвестно, как Афсане, но Томинара сегодня получит!..

Мальчик с розовыми волосами

На занятой ею вилле было непривычно много солдат — ах да, она сама же просила расквартировать рядом два полка. Пока принцесса бежала через аллею, её сопровождал какой-то неясный шум и тысячи пытливых взглядов, но только у ворот она чётко расслышала брошенную кем-то из болтунов обидную фразу:

— О, смотри, долг отдавать пошла…

Девушка-демон вспыхнула ярко-алым цветком гнева и стыда, но когда она обернулась, оказалось, что собственные ноги уже далеко унесли её от забитой солдатами аллеи перед виллой. Она и не подозревала, что слух успел распространиться так широко. Хотя, не зная о нем, она могла и пропускать намёки мимо ушей, но теперь-то, чувствуя себя выставленной на поругание, ей казался укором и насмешкой любой шорох… Город они взяли вчера, а Томинара, у которого в военных делах, в отличие от сердечных, всегда царили порядок и уверенность, вполне мог похвастаться заранее.

К счастью, на извилистой тропинке, проложенной от её резиденции к главной дороге, никто не встретился и никто не слышал, чего она понаобещала в сердцах своему полководцу. По главной маршировала колонна башибузуков, синхронно отдавшая честь пролетевшей над ними принцессе-генералу. Кто-то свистнул «гляди под юбку!», сотник заорал на шутника. Это ничего, ракшасы всегда такие. Она облетела их и, подбирая крылья, поспешила очередной извилистой тропинкой к ставке Томинары…

Взятый вчера, действительно без единой потери, город, был поселением призраков — и, согласно их привычкам, был окружен кольцом дорогих вилл и легких загородных домиков (именно благодаря ним несдержанный на язык полководец сумел обойтись без потерь). Сейчас в тех домах, что подороже и пошикарнее, разместили высшее руководство, в простых домиках — офицеров, а в город отправились ночевать рядовые. Дочь императора была против такого разделения — но ладно, пусть у ребят будет хоть иллюзия комфорта. Хотя, собери она штаб под одной крышей, ей бы не прошлось проделывать этот унизительный путь…

…По пути встретились двое солдат, тащивших какую-то громоздкую деталь. Уже обогнав их, Метеа услышала в спину:

— Зырь! — и обернулась, кипя от гнева, пальцами судорожно ища рукоять меча. Почему-то на перевязи были только ножны. И хорошо — солдаты указывали не на неё, а на цепочку следов, протянувшихся от дороги. Пристыженная, Кадомацу поникла головой и побежала дальше.

…Вилла Томинары была меньше и неудобнее. Если у себя она могла пробежать по аллее меж безлиственных деревьев так, что не все и заметили, то здесь, вместо аллеи был открытый и широкий двор, обильно посыпанный свежим снегом и окруженный конюшнями, открывающимися прямо в него. И как назло, те, кто не попались по дороге, сидели в этих конюшнях и пялились во двор! Шум, обрывки фраз, и неприятные взгляды, моментально окружили девушку:

— Добавки захотела…

— Интересно, а карту она с собой принёсет⁈..

— Цыц!.. Я…

И совсем уж добил развязный монолог одного франта на крыльце, на беду того, чётко расслышанный дочерью императора:

— … И вовсе не девка, а баба! Вот увидите, её сейчас понесет, и только успевай, в фавориты записывайся! Я что баб не знаю⁈ Вот погодите, завтра всё увидим — спорим, что следующий после генерала буду⁈

— А если «не даст», умник⁈

— После генерала? Тогда себе вскрою живот!

Метеа уже сжала кулаки, чтобы врезать, но опять, как и в случае с воротами, ноги уже пронесли мимо, и фингалы достались двум ни в чём неповинным охранникам, за подобострастные взгляды, которые показались обозлённой девушке «раздевающими».

Но эта разрядка помогла ей взять себя в руки. Смахнув слёзы и дыхательной гимнастикой вернув себе нормальный цвет кожи, она прошла атриум с холодной головой, тщательно планируя свою месть несчастному молокососу…

…Злата её научила куче магических фокусов, в том числе из тех, что исполняются без помощи мантр, одним усилием воли. Эх, знай бы она их одиннадцать месяцев назад, ой как тяжко бы пришлось тому ниндзя! Вот и сейчас она тщательно выбирала среди них наиболее подходящий для Томинары… Усиливающаяся головная боль мешала думать, но именно она и подкинула ей замечательную идею: «Головная боль? Прекрасно!» — и зелёноглазая дьяволица подобающе улыбнулась…

…Томинара вздрогнул, когда она, чуть не порвав занавеску, ворвалась в его комнату. Он как раз возился над картой города с циркулем и линейкой, и целой коробкой игрушечных солдатиков, обозначающих разные части. (Несмотря на доступность голограмм, перегружать корабельные вычислители считалось непристойным делом) Эта-то карта и вывела окончательно Кадомацу из себя…

Синдзиру выпрямился, хотел что-то сказать, но она моментально «схватила» его своей магией и сделала очень-очень больно. Юноша упал на колени, хватаясь за виски, а она обошла стол и забралась с ногами на злополучную карту.

Некоторое время они молчали, почти с одинаково страдальческим выражением лиц смотря друг на друга. Разве что в зелёных глазах было больше злости, чем в вишнёвых. Наконец до дочери императора дошло, что это больше похоже на садизм, и она спохватилась выразиться:

— Вы считаете, что раз мы настолько хорошие знакомые, то вы имеете право…

— Ваше Высочество!!

— Имеете право, как попало склонять имя дочери Императора? Моё имя⁈

— Да что вы, Госпожа Третья! Я хотел… Ой-ой-ой… — он дёрнулся обеими ладошками схватиться за голову, закачался плача и скрежеща зубами, но природная скромность удержала от телодвижений. Принцесса с интересом искоса разглядывала его — она не усиливала боль, а транслировала собственную, неужели он такой неженка? Вид у брата Фу-но найси был до того жалок, что она сжалилась и сняла заклинание.

— Отец тебе за длинный язык голову снимет. Лично. Ты выйди во двор — посмотри, что с армией творится! Ты каждого солдата, что любил тебя или меня, превратил в похотливого дурака, делающего ставку на нашу честь! Где теперь дисциплина? Где уважение⁈ Знаешь, через что я прошла?!! — она так заорала, что фигурки, дребезжа, посыпались на пол.

Мальчишка плакал. Его мужская причёска рассыпалась по плечам красивыми волнами, а теперь ещё и слёзы смывали с лица косметику.

— Простите, госпожа… Я…