– А-а! – заверещал бритый, – грех вышел! Грех! Сатана выхлестнулся! Вот оно! Вот оно!

– То так! То так! – затрещали все разом. – Грех вышел. Малый грех. Слава святителю Кондратию! Малый грех! Слава святителю!

– Теперь ты точно ослобонился. Теперь ты чист, – возвестил старший. – Значит, будем радеть. Ныне же. Так, братия? – и не дожидаясь, когда все подтвердят, заключил: – Так! Посадим юношу на «бела коня», и поскачет он в райские кущи.

Не успел Кай ничего понять, как его посадили на табурет возле очага. Братия поднялась, убрала скамейки. Потом все они, в том числе Трофим, снова сошлись в середине, обхватили друг друга за талию и медленно пошли по кругу.

– Посолонь, посолонь, – вскрикивал фальцет.

– Слава, слава! – откликалась братия.

Шаг стал шире. Голоса смолкли. Раздавалось только учащённое дыхание да отдельные горловые сполохи, из коих трудно было что-либо разобрать.

– Ха! Гу! Ху! Га! Ха! Гу!

Кай сидел не шевелясь. То ли мельтешение перед глазами, то ли этот одуряющий запах, но голова у Кая шла кругом. Он едва держался. Зачем он здесь? Что он искал? Это?

Пляска превратилась в неистовое коловращение. Пятна лиц, чёрные дыры ртов, выпученные глаза. Сквозь рвань и дыры в лохмотьях просвечивали руки, колени, выпирали струпья, язвы, синяки… К чему они ведут? Чего хотят? Зачем всё это? Обессилевший Кай с трудом удерживал равновесие. Только бы не упасть, твердил он себе, только бы не упасть.

Кольцо пляшущих – само по себе или по команде – внезапно разомкнулось. Они кубарем повалились на пол. Раздались стоны, всхлипы. С минуту все отдувались, тяжело дыша и закатывая глаза. Потом на круг выскочили двое – бритый и меченый. Они были помоложе и, видать, покрепче. Скаля гнилые зубы, бритый подпрыгнул, а потом задрал свои лохмотья.

– Это я, господи! – раздался его визгливый фальцет. В мечущемся свете факелов и отблесках очага открылись его чресла. Низ живота был пуст. От паха до паха тянулся бурый рубец. А с тряпичного пояса свисал какой-то гвоздик, которым было заткнуто отверстие.

– Ха! – снова взвился его голос.

Следом задрал свои лохмотья меченый. У него было то же самое. Он истошно завизжал, подскочил к приступку печки, где стоял ковш с двумя блестящими шарами, и приставил его ручкой вперёд к низу живота.

– Ха! – заверещала лежащая вповалку братия, взирая, как меченый корчится от ожога.

На круг выкатился Трофим. Тучный, дебелый, он тяжело отдувался, ещё не придя в себя от круговой пляски. Но ритуал требовал, видимо, его очереди, и он не замедлил:

– Что весь свет поедает и к богу идти не пущает, спрашивал святитель Кондратий?

Из темени донёсся стон, перешедший в вой.

– Верно, брат Кирилл, – Трофим поднял палец, – женская лепость.

– Аллилуйя, Трофим! Аллилуйя! – закричала братия. Трофим подошёл к котлу, повозил в нём половником, достал что-то со дна, перелил улов в кружку, а потом уже из кружки выудил двумя пальцами.

– Что завещал нам святитель Кондратий? – Трофим сделал паузу. – Женская лепость весь свет поедает и к богу идти не пущает. Что мы можем супротив неё? – Трофим вскинул над головой что-то бесформенное. – Аллилуйя!

– Аллилуйя! – заблажила братия. Кай от ужаса и брезгливости зажмурился – он понял, что это.

– Брат Кирилл от удов срамных ослобонился, – Трофим швырнул ошмётки утраченной плоти в открытую топку. – Теперь твой черёд, брат Кай.

Кай обомлел. Он увидел, как из-за пояса, из складок Трофимова балахона, словно сами по себе, появились кривой нож и какой-то чёрный брусок. И, словно сами по себе, они поплыли к нему по воздуху. Что вывело Кая из оцепенения? Проблеск ли лезвия, или истошный вопль из темени, но он вдруг встрепенулся и вскочил с табурета. К нему с крысиным визгом кинулись бритый и меченый. Тут Кай наконец вспомнил про кнопку. Электрический разряд бросил нападавших навзничь. Они не успели ничего понять, так быстро всё произошло, и заверещали, когда уже валялись на полу. Откинуло в сторону и Трофима, но он находился дальше и на ногах устоял. Кай бросил взгляд влево-вправо, пятясь и озираясь, устремился к дверям. Братия застыла – так замирают крысы, готовые к прыжку. Электрический веер остерегал их, они скалились, но не решались. Кай достиг дверей, шибанул в створку подошвой, в последний раз вскинув глаза, увидел кровавый отблеск пламени в чьём-то глазу и с отчаянным криком вывалился наружу.

5

Вернувшись на свою половину, Мария села за лабораторный стол и занялась обработкой медицинских наблюдений. Состав крови, состояние костных тканей, анализы выделений… Показатели её и Кая шли вперемешку. Она их группировала, оценивая и сверяя с нормативами. Но сегодня, пожалуй, пристальнее вглядывалась в данные сына. Почему он замкнулся в последнее время? Что случилось? Повзрослел? Вот так вдруг? Или на него так подействовали эти полёты? Что он там увидел? Что узнал? И что там можно встретить, что неведомо ей? Маленькие детки – маленькие бедки, а большие детки – соответствующие и бедки. Права была матушка.

Следом за анализами по программе дня шла проверка уроков. Мария перешла на пульт и переключилась на компьютер сына. На экране замерцала бегущая строка:

«…атомная электростанция. Чем их больше, тем лучше. Признак нехватки энергии: строение задействовано не на 100 процентов».

– Что за чушь, – пробормотала Мария.

«Альтернативный источник энергии – ветряк. Дешевле атомной электростанции, но может быть установлен только на планетах пустынного типа».

Мария пожала плечами. На экране крупными буквами возникло слово «управление», а следом раздался уже знакомый бубнящий голос зазывалы:

– «Управлять игрой можно с помощью „мыши“»…

Как он сюда попал? Неужели АЙК подсунул? Почти не глядя, вслепую, Мария ткнула в клавиатуру.

На дисплее замерцали иероглифы. Они были похожи на шпалеры тростника. Потекла, как вода, курсивная кириллица. Чёткой медальной чеканкой проступила латиница. Это была заставка программы Филинтернета. Мария пристально вглядывалась в экран, но никак не могла сосредоточиться. В ушах стоял тот дурацкий голос, а перед глазами мерцала та бегущая строка. «Ветряк». «Атомная станция». «Планета пустынного типа»… Ни с того ни с сего вдруг вспомнилось, что давно-давно, ещё до катастрофы, с Земли были отправлены две межгалактические экспедиции. Именно две. Куда и зачем – из памяти выпало. А две – точно. Одна пропала где-то на первом этапе, ещё до катастрофы. А вторая? Мария представила, что пришёл срок возвращения. Космический корабль подлетает к Земле. Навигационные системы выводят корабль на привычную орбиту. Астронавты вглядываются в иллюминаторы. А Земли нет. Она чёрная, как головешка. Она в пепле