маркизой был настолько избаловав женской половиной, что уже отвык получать на свои капризы какие-либо отказы; мало того, многие из женщин сами искали с романистом встречи, влетая в его постель, как в зимнюю стужу куропатки в снег. Так что поначалу маркиза (да притом – вдова!) представлялась Бальзаку достаточно лёгкой добычей, этаким престижным трофеем.

Но вышло всё наоборот. Когда г-жа де Кастри (возможно, к ужасу своему!) поняла, что от неё требовалось, она оказалась в достаточно непростой, двусмысленной ситуации. Оноре, хоть и стал другом, но он требовал большего – интимной близости. Тем более было известно, что де Кастри никогда не отличалась высокой нравственностью и во времена оные меняла любовников как перчатки. Однако с ним, Бальзаком, она выстроила иную тактику поведения, выставляя себя этакой недотрогой. Всё это заставило несостоявшегося любовника сделать вывод, что маркиза не решилась опускаться до «плебейского уровня». Такого же мнения придерживаются сегодня многие публицисты и исследователи.

Тем не менее данное заключение достаточно спорно. Поэтому смею предположить собственное видение поведения г-жи де Кастри.

Да, маркиза, конечно, могла выразить своё полное пренебрежение к г-ну Бальзаку исходя из их социального неравенства. И с этим можно было бы согласиться, если не учитывать, что, во-первых, на дворе начало тридцатых годов XIX века, а не какой-нибудь 1780-й, когда балом правили приснопамятный Людовик XVI и Мария-Антуанетта. Тогда – да, никакая маркиза не снизошла бы до публичной связи с «плебеем», пусть даже достаточно известным. Однако за прошедшие полвека во Франции многое изменилось, и подобные препоны для отношений уже не были столь строги.

И во-вторых. Как мы знаем, маркиза де Кастри была достаточно умна. И, вне всякого сомнения, отдавала себе отчёт в том, что известный писатель – товар штучный, исключительный. По крайней мере, намного ценнее иного барона, маркиза и даже герцога. В отличие от последних, понимала она, имя Бальзака останется в памяти потомков в веках. Так что не она для него, а он для неё был более привлекателен. Действительно, знал ли бы кто-нибудь сегодня из нас о некой маркизе де Кастри, не окажись она однажды рядом с великим писателем? Ответ однозначен: нет и никогда. Фамилия де Кастри для человечества абсолютно ничего не значит; так же, как и герцога Фиц-Джеймса и прочих представителей Сент-Жерменского предместья. Пустой звук, ничтожное величие. Ну а Бальзак? Бальзак – целая Вселенная! И в этом всё отличие.

Так почему – почему?! – повела себя так «коварная» маркиза? Причём, и не коварная вовсе, но достаточно умная?

Напомню, целью г-жи де Кастри после знакомства с писателем было стать его хорошим другом. И она, эта цель, была достигнута, они подружились. А вот всё остальное – это недостигнутая цель Оноре: ему так и не удалось дружбу превратить в интимную связь. И виною тому послужило поведение г-жи де Кастри.

Дело в том, что, будучи умной, маркиза не желала переходить опасный Рубикон, отделяющий дружбу от банальной связи. В противном случае существенно повышались риски, которых, если задуматься, было немало.

Денди-холостяк всегда опасен: он потенциальный разносчик венерических заболеваний. Франция XIX века оказалась во власти захлестнувших её инфекций, в частности, буйным цветом полыхал lues. От спинной сухотки (проявление третичного нейросифилиса) гибли тысячи молодых людей, многие становились тяжёлыми инвалидами. Лечение инфекционных заболеваний находилось в крайне зачаточном состоянии; если смотреть с высоты сегодняшнего дня, специфического лечения многих заболеваний просто-напросто не существовало. В то время как десятки тысяч людей умирали, находившиеся поблизости лекари, усиленно морща лбы, бессильно разводили руками. Lues с одинаковой лёгкость косил как простых работяг, так и европейских монархов. То была обильная жатва…

Но мы забыли ещё об одном: маркиза де Кастри, как везде пишется, являлась инвалидом. И здесь стоит заметить: её инвалидизация была относительной. Судя по тому, что она самостоятельно ходила, ездила в карете и даже путешествовала, ни о какой серьёзной инвалидизации речь не могла идти. Упав с лошади, бедная маркиза, скорее всего, повредила остистый отросток одного из позвонков (хуже – если тело позвонка), что являлось наиболее частой травмой при таком роде падений.

Другое дело, что для чувственной аристократки случившееся явилось слишком серьёзным потрясением. Во-первых, она носила ортопедический корсет, помогавший избегать приступов сильных болей; а во-вторых, после серьёзной травмы мог образоваться болезненный дефект тела, который, возможно, бросался в глаза и сильно смущал пострадавшую. Кроме того, долгое ношение лечебного корсета способно вызывать атрофические изменения мышц спины. Всё это вкупе не могло не волновать больную женщину.

А теперь представим, что маркиза решилась-таки ответить Оноре взаимностью на близость. Вряд ли из этого получилось бы что-либо хорошее – по крайней мере, для хрупкой и больной женщины, окажись она в объятиях достаточно грузного молодого мужчины. Оказаться с пылким возлюбленным в постели означало бы для травмированной женщины только одно – катастрофу. И, будучи умной, дама этого ловко избежала. Впрочем, как и огласки, если вдруг молодому любовнику захотелось бы поделиться с кем-то о своих «необыкновенных» впечатлениях. Таковы были нравы. А опытная маркиза знала правила игры.

Оноре вновь наткнулся на то, с чего начинал: всяк сверчок знай свой шесток.

Крепись, милашка Оноре!..

* * *

Ну а сам Бальзак обижен и расстроен. Вообще, он взбешён! Оноре покидает Женеву и срочно убывает во Францию. Всё кончено. Такое чувство, что его просто отшлёпали, как какого-нибудь кутёнка. Но он не кутёнок! И ещё покажет! И ещё напишет! И ответит за все свои унижения перед этой… этой… надменной цаплей! Да он… Да он…

Всю дорогу Оноре не может прийти в себя; он что-то бормочет вслух и сжимает кулаки. Обидно: ему было указано… на место. Одним словом, от ворот поворот. От ворот замка возлюбленной. Маркиза оттолкнула молодого человека якобы из-за разности сословий.

И сейчас его мысли заняты только одним: отомстить! Маркиза де Кастри – это не женщина! Она само коварство! Плутовка… обманщица… «синий чулок»! Ха-ха, «синий чулок»… Холодная, как айсберг, эта особа не способна ни любить, ни сочувствовать. Бревно! (Тоже неплохо.) Бесчувственная деревяшка! (Браво!) Стиральная доска! (Брависсимо!) Итак, госпожа де Кастри – деревянная доска! Вот так он о ней и напишет. Причём очень скоро и очень реалистично. Берегитесь, госпожа маркиза «Деревянная доска»!

И напишет. Вскоре (Оноре не любил откладывать задуманное в долгий ящик) из-под пера писателя выйдет новый роман (к слову, весьма неудачный) «Герцогиня де Ланже» («La Duchesse de Langeais»)[75]. После этого об отношениях Бальзака и маркизы де Кастри узнает весь Париж.

«Вишенкой на торте» будет другое: первой,