Шрифт:
Закладка:
Ну а маркиза окончательно замкнулась. Такое впечатление, что она уже получила своё. А он? Он – дырку от бублика!
Больше не будет ни одного поцелуя. Ни явного, ни тайно сорванного – никакого. Можно подумать, наседал на себя Оноре, что маркиза – девица, и ей пятнадцать лет. Но нет же, она женщина средних лет, почти перестарок, вдова, имела любовников… много и всяких… Тогда что происходит, чёрт подери?! Странно.
Осень уже вовсю раскрашивала листья деревьев, когда в один из дней маркиза де Кастри окончательно огорошила:
– Не знаю, как вы, мсье Бальзак, но лично я не собираюсь обратно в Париж…
– Как это?.. – опешил Оноре. – То есть, маркиза, вы хотите сказать, что ещё месяц-другой поживёте в Эксе? – быстро нашёлся он.
– Нет-нет, вы меня неправильно поняли, – улыбнулась г-жа де Кастри. – Дело в том, что мы с дядюшкой, герцогом Фиц-Джеймсом, собираемся несколько месяцев провести в Италии. Съездим в Геную, посетим Рим, подышим морским воздухом в Неаполе… Не составите нам с герцогом компанию?..
– Поехать в Италию?! – выпучил глаза Бальзак. – О, это прекрасная идея! Только дать ответ прямо сейчас я вряд ли готов, ведь у меня имеются кое-какие планы на осень и зиму… Хотя, признаюсь, было бы весьма приятно оказаться вашим спутником в столь заманчивом путешествии…
– Что ж, у вас ещё есть время подумать, – хихикнула, кокетливо взглянув на собеседника, маркиза. – Буду надеяться…
Вот она, западня! Самый вкусный сыр всегда в мышеловке. То, что ему предложила г-жа де Кастри, чудовищно, ведь он уже и так немало поиздержался. Рим… Неаполь… Заманчиво. Особенно, если в кармане радостно позвякивают франки. Но даже если позвякивают, возвращаться из столь длительного путешествия придётся определённо пустым. Западня!
«Почему ты пустила меня в Экс? – набрасывается Оноре в письме к Зюльме. – Поездка в Италию обойдется дорого. Она разорительна вдвойне: она означает и потерю денег, и потерю рабочих часов, проведенных в почтовой карете, – потерю рабочих дней»{221}.
Бальзак в отчаянии. «Только при чём здесь Зюльма?» – ругает он себя. И сам же отвечает: «Но ведь кто-то же должен быть виноват во всём этом!» Конечно, Зюльма! А кто, кроме неё?..
И вновь борьба с самим собою. Бальзак сильно сомневается. Здравый смысл подсказывает: ехать в Италию не стоит. С другой стороны, слишком велик соблазн добиться-таки своего, оказавшись триумфатором. Манит и другое: возможность увидеть Италию «из окна герцогской кареты». А ещё герцог Фиц-Джеймс наверняка поможет ему выбраться в палату депутатов…
Из письма Бальзака матери, 23 сентября 1832 года:
«Я все хорошо подсчитал, этих денег мне хватит до Рима. Мы отправимся вчетвером, в экипаже госпожи де Кастри; все расходы на поездку из Женевы в Рим, включая стоимость провизии, лошадей, гостиниц, составят тысячу франков; на мою долю придется двести пятьдесят франков… Я совершу чудесное путешествие в обществе герцога, который по-отечески относится ко мне. Всюду я буду принят в высшем обществе. Второй такой случай мне больше не представится. Герцог уже бывал в Италии; он хорошо знает страну, и поэтому я буду избавлен от ненужной потери времени, кроме того, его имя откроет передо мной все двери. Герцогиня и он очень добры ко мне»{222}.
И он решается. Его «Озорные рассказы», которые согласилась опубликовать «La Revue de Paris», окупят все расходы. Но – матушка! Она должна постараться…
А. Труайя: «В страшной спешке руководил Бальзак матерью: пусть срочно вышлет ему тысячу двести франков, пару сапог из тонкой кожи, чтобы чувствовать себя комфортно в гостиных, и пару попроще, на каждый день, да не забудет положить в них помаду и туалетную воду, которых ему так не хватает. Сам отправляет ей два куска фланели, которые носил на животе. Их необходимо показать ясновидящей, работающей под присмотром доктора Шапелена: та должна сказать, что у него за болезнь. Умоляет брать фланель аккуратно, бумагой, чтобы ничего в ней не нарушилось. И, завершая письмо: “Дорогая матушка, не забудьте положить в пакет полдюжины желтых перчаток”…»{223}
О, эти жёлтые перчатки и сапоги из тонкой кожи! Они не оставят маркизе и дюйма для отступления…
В начале октября 1832 года герцогская карета увозит Оноре навстречу неведомым страстям.
Всё закончилось, едва начавшись.
В Женеве (именно там была первая большая остановка) произошло то, что должно было произойти ещё в Эксе. Именно произошло. Ибо случилось объяснение, закончившееся окончательным разрывом и незаживающей раной в груди нашего героя. Теперь уже никто не скажет, где это произошло – в «Hôtel de la Couronne» («Корона»), где остановилась маркиза, или во время их совместной прогулки. Но, судя по всему, приступ «цитадели» закончился ультиматумом, после которого последовал незамедлительный отказ.
С. Цвейг: «…Герцогиня задела его самое больное место… она жесточайшим образом оскорбила его тщеславие и его мужскую или человеческую честь, ибо он немедленно возвращается обратно во Францию, исполненный мрачного бешенства и жгучего стыда, полный решимости отомстить этой женщине, которая столько месяцев дурачила его самым бессовестным образом»{224}.
Отказ во взаимности – сильнейшая боль для сердца. А если подобный отказ ломает жизнь, то боль остаётся незаживающим рубцом…
* * *
Резюмируя трагикомическую историю, произошедшую между Бальзаком и маркизой де Кастри, следует сказать следующее. В многочисленных исследованиях, посвящённых данной теме, маркиза предстаёт исключительно как жесткосердная и коварная интриганка, которая, если верить несметной когорте бальзаковедов, в отношении именитого писателя якобы имела одну-единственную цель: унизить (а то и растоптать!) зарвавшегося литератора-плебея.
Но так ли это? Попробуем опровергнуть данное устоявшееся мнение, заняв прямо противоположную позицию.
Маркиза от связи с Бальзаком сильно рисковала. Прежде всего потому, что, будучи уважаемой дамой Сент-Жерменского предместья, чья родословная, как было сказано, корнями уходила к Стюартам, и вдова (пусть и незаконная) сына австрийского канцлера Меттерниха, она была не тем человеком, который мог ввергнуться в пучину авантюрного романа. Подобное можно себе позволить, предвидя наперёд благоприятный исход. Следовательно, начиная авантюру, г-жа де Кастри должна была быть уверена, что выйдет сухой из воды. Раскрыв своё настоящее имя и завязав дружеские отношения с писателем, маркиза (без всякой задней мысли) добивалась только одного: стать его другом. Ни больше, ни меньше: другом. Для чего ей это было нужно? Ну, хотя бы для престижа.
Чего не скажешь о Бальзаке. Став знаменитым холостяком, Оноре ко времени знакомства с
