оказалась втиснутой. Мне было очень тесно там, и хотя всё, о чём я перед этим рассказала, было намного ужаснее, чем я способна передать, оно могло бы показаться даже приятным в сравнении с тем, что я испытала, оказавшись в этом углублении. Эта пытка была столь чудовищна, что всё, что можно было бы о ней сказать, не передаст и малой её доли. Я почувствовала вдруг, что душу мою гложет огонь столь страшный, что для меня было бы невозможно описать его таким, каким он был, поскольку и для меня самой это было непостижимо. Мне пришлось испытать боли самые непереносимые, какие только, по мнению врачей, бывают в этой жизни. Но что эти боли по сравнению с тем, что я почувствовала, с ужасом узнав, что им не будет конца! Но и этого ещё мало в сравнении с той агонией, в какой находится душа, когда ей кажется, будто её пытаются раздавить, от чего её скорбь и отчаяние доходят до такого предела, что невозможно описать. Мало сказать, что ей кажется, будто её непрестанно раздирают: ибо это действует внешняя по отношению к ней сила, которая разрывает её на части; но внутренние огонь и безысходность, их предельную ужасную муку – мне и вовсе не хватает слов, чтобы их выразить. Я не знала, что мне их причиняет, но я чувствовала себя как бы разрубленной на тысячи кусков и горящей, и эти внутренние муки казались мне страшнее всех казней и скорбей. В этом ужасном месте нет никакой надежды получить хоть немного облегчения, и трудно представить себе более тесного места, ибо там невозможно ни сесть, ни лечь. Я была словно втиснута в отверстие стены: и эти страшные стены, вопреки законам природы, сжимали и раздавливали всё, что в себе заключали» («Автобиография» или, в других переводах, «Моя жизнь» или «Книга о моей жизни», 1562–1565 гг.).

Рис. 56 а. Черти строят башню заточения душ.

Рис. 56 б. Аналогичный мотив башни грешников и рыцаря (к тому же катящего повозку с котлом, в котором варится монах и монашка) с чашей видим на створке триптиха «Страшный суд» из Брюгге, авторство которого неочевидно исследователям: то ли принадлежит кисти Иеронима, то ли – его мастерской, ловко собравшей избранные сюжеты картин мастера.

Бесовская осада

Триптихи «Сад земных наслаждений», «Воз сена», «Страшный суд» связаны с христианской эсхатологией. Бытие мира началось с искушения (Люцифер, Ева, Адам, Каин и т. д.), через него проходит земная жизнь человека. Перед лицом Судного дня Антихрист вновь соблазнит маловеров, склонив к фатальному, наказуемому греху. Людской мир по Босху пропитан смертными грехами, окружён демонами, образами воздаяния. Может ли спастись простой человек в лоне этой смертной жизни? Как?

В работе, приписываемой Босху, бесы осаждают город, людей, грядёт Апокалипсис. Но на правом нижнем медальоне изображён сосредоточенный и спокойный Христос, благословляющий праведника. Святые и аскеты – путь миновать ад.

Рис. 57 а. Внешняя левая створка и внешняя правая створка. На внешней стороне панелей – четыре гризайль-медальона, увидеть которые видно возможно только при закрытом алтаре. Что было изображено на центральной, утраченной, панели – неизвестно. Вероятно, перед зрителем аллегория грехов, образы Последнего суда и противоположные им – смирение искупителей (или святого). На правом верхнем медальоне демоны расхищают город, молится коленопреклонённый мужчина, женщина в ужасе бежит. Внизу – чёрт атакует мужчину, перед которым мешок с зерном. В правом верхнем медальоне черти побивают полуголого мужчину, а под ним Иисус благословляет праведника, ангел дарует чистые одежды другому. Иероним Босх (и/или мастерская), ок. 1514 г. Museum Boijmans Van Beuningen, Rotterdam

Рис. 57 б, в. Левое крыло (ад или низвержение восставших ангелов) и правое крыло (Потоп) створок утраченного триптиха. На внутренней стороне левого крыла изображён ад или состояние мира в раю во время падения восставших ангелов, а на внутренней стороне правого крыла – Ноев ковчег после того, как вода спала. При этом Босх опирается не на иконографическую традицию изображения мира после Потопа, а непосредственно на текст из Библии. Он выбрал момент, когда земля только высохла и животные покинули ковчег. Чтобы придать эсхатологическое настроение картине, он добавляет на первый план гниющие трупы утонувших животных и людей.

Глава 7. Иероним Босх и его святые

Слово «христианство» есть недоразумение, – в сущности был только один христианин, и он умер на кресте.

«Антихристианин» Фридрих Ницше

Иисус Христос – суперзвезда

Иисус Христом – идеал для средневекового человека – Бог, спаситель, воплотившийся в бренном теле, принесший благую весть, страдавший за род людской и его грехи, распятый, принявший мученическую смерть и воскресший во плоти на третий день. Жизнь, смерть и деяния Христа вдохновили апостолов, учеников, последователей на проповедь новой веры. Праведники и мученики, схимники и отцы церкви, крещёные и верующие – последователи, принявшие путь Спасителя. Жизнь и слово Христа – центр средневековой культуры. Его тело – храм, его кровь и плоть – евхаристические дары, слово – закон и благодать. Соборы, часословы, иконы посвящались жизни и чудесам Иисуса Христа, а также апостолам и святым, с которых мог брать пример каждый добрый христианин.

Рис. 1. Трогательное изображение ребёнка с ходунками напоминает популярные в Средневековье миниатюры, представлявшие младенца Иисуса в домашней обстановке: с ходунками и игрушками из арсенала средневекового детства. Похож ли ветряк на босхианский крест, а ходунки на идею тяжести пути Иисуса на голгофу? Пророческий ли образ младенца, которого ожидает тернистый, страстной путь, или умиротворённое детство хочет показать Босх? Визуальная рифма с этой работой обнаруживается в «Несении креста Христом» – в изображении