Шрифт:
Закладка:
– Мы все прожили плохую жизнь, мистер Морган. Все мы грешим. Но я вас знаю.
– Не знаете вы меня.
– Простите меня, но в этом и проблема. Вы не знаете себя. При каждой нашей встрече вы всегда улыбаетесь и помогаете людям.
– У меня был сын. Он умер. Была девушка, которая меня любила. Я растоптал эту любовь. Мама умерла, когда я был еще ребенком. А отец… Он умер у меня на глазах, и я был этому страшно рад. Что мне теперь делать?
– Будьте благодарны за то, что впервые вы ясно видите свою жизнь. Может, вам стоит помочь кому-нибудь? Помощь ближнему всегда приносит счастье.
– Но… Я до сих пор ни во что не верю.
– Я и сама верю не всегда… Но потом встречаю кого-то такого, как вы, и все становится на свои места.
– (Смеется.) Вы слишком умны для меня, сестра! (Пауза.) Наверное… я просто боюсь.
Артур Морган и мать-настоятельница Кальдерон
Вызволить Джона из островной тюрьмы Шишика нужно было как можно скорее: его в любой момент могли повесить за преступления банды ван дер Линде. Когда Сэди Адлер столкнулась с Артуро Буллардом – старым пилотом, владельцем воздушного шара, – у нее появилась идея. На шаре можно было провести разведку с воздуха, чтобы убедиться, что Джон все еще среди заключенных на острове. Однако операцией должен был руководить Артур: Буллард отказался пустить на борт воздушного шара женщину. Шишика находилась посреди широкой реки Ланахаси около Сен-Дени. Путешествие было коротким: мужчины пролетели очень высоко над островом, в самой гуще облаков. Артуру показалось, что он увидел Джона, но стражники заметили нарушителей и открыли по ним огонь, и им пришлось поспешно вернуться на материк. Подыскивая место для приземления, они увидели Сэди, скачущую верхом; за ней гнались вооруженные люди – парни О’Дрисколла. Артур попытался спасти ее и стал стрелять прямо из корзины воздушного шара. Завязалась перестрелка, и Артуро Булларда ранили, пока он управлял воздушным шаром. Сэди попало за то, что она ввязалась в неприятности в самый неподходящий момент, но дело было в том, что она только что узнала, что старика Кольма О’Дрисколла схватили и вскоре повесят в Сен-Дени. Его люди сделали ее вдовой, так что она хотела убедиться, что на этот раз он не избежит заслуженного наказания.
На следующий день они вновь собрались вместе, чтобы отправиться к острову на лодке; Эбигейл хотела пойти с ними, но ее оставили на берегу. Перевозка пленника из Шишики оказалась далеко не самым приятным делом. Миссия была крайне рискованная. Подплыв к тюрьме, Артур занял позицию в сторожевой башне и оттуда засек группу заключенных. Он застрелил нескольких охранников из винтовки, но Джона в этой группе не оказалось. Они подошли к тюремной ограде, взяли в заложники часового и потребовали сдать их друга. Началась долгая перестрелка, но они все же смогли все вместе добраться до лодки и вернуться на сушу. После ограбления банка, пока они были на Гуарме, многое изменилось в регионе. Джон рассказал Артуру, что у Датча была возможность вмешаться, когда его схватили, но тот этого не сделал. Теперь он выступил против освобождения Джона, сказав лишь, что «у него есть план».
Вернувшись в новый лагерь в Бивер-Холлоу, друзья убедились в правильности своих подозрений: лидер банды не слишком одобрительно отнесся к освобождению Джона, заявив, что теперь власти возобновят крестовый поход против всей группы, ведь акт спасения доказывает, что банда еще существует. Ссора разгорелась небывалая, и больше никто уже не относился к туманному будущему банды с безразличием.
Артур дремал, сидя у дерева. Его легкие, казалось, горели изнутри, и перед глазами настойчиво возникал образ оленя в дикой местности на фоне заходящего солнца, все такое же неуловимое видение. Проснувшись, он узнал, что Датч и Мика собираются наведаться к Корнуоллу на одну из его шахт в городе Аннесберг, и что было бы неплохо, если бы он присоединился к ним. Перед отъездом Леопольд Штраус попросил его взыскать новые долги. Артур был не очень-то рад такому раскладу, но знал, что банда на грани гибели, и согласился найти и призвать к ответу «клиентов». У первого из них, Джея Джона Уэзерса, закончились деньги, и он попытался сбежать в обозе с припасами вместе со своей женой, беременной коренной американкой. Военные напали на него за дезертирство, и Артур помог Уэзерсу защититься. Затем Артур отправился на поиски второго должника, Артура Лондондерри, но нашел только его вдову и сына. Мужчина работал до смерти, чтобы отдать долги, и его жена предложила ботинки сына и секс в обмен на погашение долга – все равно они скоро потеряют дом. Артур дал им денег и в гневе вернулся в лагерь к Штраусу. Презрительно высказавшись о моральных качествах казначея, он буквально вышвырнул его из банды, не желая ничего больше слышать ни о нем, ни о его махинациях с бедняками. Уж не из-за них ли он заболел до смерти, избивая больного туберкулезом Томаса Даунса? Жена Даунса стала бледной тенью самой себя – ей пришлось заняться проституцией, чтобы прокормить себя и сына. Теперь они жили в Аннесберге в полной нищете; на ее лице ясно читалось все пережитое. Артур, которого мучила совесть, отыскал ее и принес извинения. Он не просил прощения, но был готов сделать все возможное, чтобы заставить ее изменить свою жизнь и начать с чистого листа, покинув эти опасные края. Он дал ей денег и умолял уехать и никогда не возвращаться. Мужа это не вернуло бы, но деньги для Артура все равно больше ничего не значили.
Во время скитаний по Сен-Дени он снова встретил мать-настоятельницу Кальдерон. Он был не из тех, кто раскрывает душу всем подряд, да и оценивать собственную жизнь или чужие тоже не пытался. Но каким-то образом встреча с монахиней пошла ему на пользу. Она объяснила ему, что нет ни абсолютно чистых сердец, ни абсолютно черных. После этого Артур раздал еду нуждающимся, чего раньше никогда не делал.
Датч и Мика были в Аннесберге и ждали прибытия корабля Левита Корнуолла. Артур не понимал, зачем было переезжать, если они собираются снова провоцировать подобных людей, тем более что именно из-за этого они и попали в такое сложное положение – неудачные ограбления в Блэкуотере и Сен-Дени тому доказательства. Однако Датч заверил его, что это всего лишь визит
