свой двор и своего короля! – Голос Габриэля будто звучал со всех сторон, отражаясь от ледяного настила. Наше появление если и заметили, то не придали ему особого значения. Итон встряхнул головой и попытался раскрыть заплывшие от побоев глаза. – Ты осознанно вступил в сговор с Александром, с врагом его величества, зная, что за измену поплатишься жизнью.

Эллин напоминал грозную статую, а стоило Саманте сделать первый шаг, рявкнул:

– Стой где стоишь, сенешаль!

Звериная жестокость завладела хриплым баритоном. Эллин исчез, сейчас перед нами стоял Неблагой Король, непоколебимый правитель, чей авторитет подорвал его же приближенный.

Габриэль надавил на клинок, кровь заструилась по шее Итона, капая на ботинки короля.

– Сто лет ты служил при Неблагом Дворе, притворялся другом. – Эллин резко опустился на корточки, чтобы заглянуть предателю в глаза. Схватив за подбородок, он с силой сдавил челюсть Итона, и по грязному лицу фейца поползли ледяные трещины, словно король повредил хрупкий фарфор.

Итон что-то возразил, но из-за бульканья крови во рту я ничего не сумела разобрать.

– Завтра на рассвете тебя ждет публичная казнь! – Эллин выпустил бывшего друга и рывком поднялся. – Что же тебе напел Александр, что ты решил поставить на кон собственную жизнь?

Помутневшие глаза Итона на мгновение зацепились за Саманту, и меня озарила догадка. Он не просто вступил в союз с Дикой Охотой, Итон любил ее и надеялся завоевать ее расположение, если получит титул Эллина. Его взгляд оказался настолько красноречив, что и остальные в комнате без труда разгадали молчаливый посыл.

– Глупец, – тихо произнесла Саманта и раздосадованно покачала головой.

– Эллин, а на что пошел бы ты, чтобы быть с любимой? – с трудом прохрипел Итон. Габриэль сильнее надавил ему на спину, но курчавый блондин, сопротивляясь из последних сил, привстал на локтях. – Многое бы отдал, чтобы заполучить ту, без которой вечная жизнь давно перестала иметь смысл?

Саманта вздрогнула. Эллин развернулся полубоком, и я сумела рассмотреть мелькнувшие в его глазах досаду, ярость и какое-то незнакомое выражение, словно король одновременно понимал Итона и осуждал.

– В темницу его! – непреклонно велел он Габриэлю. К ним приблизились дежурившие у стен гвардейцы генерала. – И проследите, чтобы Итона отправили на самый нижний ярус, не хочу лишать друга, – последним словом король будто подавился, – удовольствия побывать в самом зловещем месте Неблагого Двора.

Даже не взглянув на меня, Эллин исчез в свете Лимбо.

Амина тяжело дышала, судорожно хватая ртом воздух. Генерал отнял клинок от горла предателя и отступил. Итон попытался встать, но к нему уже подоспели гвардейцы и надели кандалы, сковывая запястья фейца железом. С бледных и покрытых ссадинами рук Итона заструилась кровь. Двое коренастых гвардейцев в ледяной кольчуге рывком подняли его на ноги и проделали такой же трюк с его лодыжками.

Габриэль, потирая шею сзади, нервно выхаживал вдоль тронного помоста.

Итон украдкой покосился на Саманту. Его волосы сбились в алый колтун, лицо опухло, но страдание, с которым он смотрел на высокомерную фейку, задело болезненный узел у меня внутри.

Самый высокий страж схватил цепи, тянущиеся от кандалов, и дернул на себя, заставляя Итона двигаться. К сопровождающей процессии присоединились еще трое вооруженных до зубов солдат.

– Все готово, генерал. Прикажете уводить? – осведомился тот, что тянул кандалы.

Габриэль развернулся и, приблизившись к предателю в упор, зло прошипел сквозь зубы:

– Я бы умер, Итон! Я и так ходячий труп! И даже выпади мне мнимая возможность избавиться от магии родственных душ, я никогда не предал бы Эллина!

После этих слов Габриэль отшатнулся, словно Итон был мерзкой кучей навоза, и, дав отмашку, позволил страже поволочь пленника к дверям.

Легким пассом генерал обрушил поток воды на заледеневшие двери. Он не только управлял водной стихией, но и умел контролировать ее температуру. Столкнувшись с льдом, магия генерала растопила морозную поступь, наполнив тронный зал шипящим паром.

Центральный страж распахнул массивные створки, и процессия, тянущая в неизвестность обреченного на смерть пленника, скрылась за поворотом коридора.

– Что произошло? – с дрожью в голосе спросила Саманта, когда в зале остался только Габриэль.

– Мы поймали Итона в сокровищнице, он пытался выкрасть наши рунические камни. Сопоставив все доказательства, мы уличили его в измене короне.

«Вот откуда побои», – догадалась я. Фейри не могли лгать, но заставить их говорить правду было необычайно сложно.

– Мне жаль, Сэм, – с сожалением добавил генерал, убирая клинок в серебряные ножны. – Но его вина неоспорима.

В отличие от темниц Дикой Охоты, в подземелье Ледяной Цитадели не разило сыростью и испражнениями, а по стенам не стекала черная жижа. Я плотнее закуталась в накинутую на плечи шубку, поскольку мороз здесь пробирал до самых костей.

Караульные мне не препятствовали. Учтиво поклонившись, они без лишних вопросов пропустили меня в подземелье.

Вниз вела мраморная лестница. Спустившись на нижний ярус, я настороженно огляделась. Темница напоминала высеченную во льдах гробницу с длинной шеренгой камер. Продвигаясь вдоль тоннеля, я на всякий случай окутала себя плотным воздушным коконом. Синий огонь в настенных факелах тускло подсвечивал пространство, делая мою тень несуразно огромной.

После увиденного в тронном зале Амина сопроводила меня в покои. Однако сидеть сложа руки было не в моих правилах, да и зудящая нервозность не позволяла мне бездействовать. Мне было жизненно необходимо выяснить детали сговора Итона с моим отцом. Узнать, как далеко зашел Маркус в стремлении меня защитить.

Сначала я не понимала, почему Неблагой Король назвал нижний ярус темницы зловещим, пока не набрела на единственную камеру с пленником.

Итон был прикован массивными цепями к потолку, а его ноги висели в нескольких футах от пола. Подрагивая, он беспомощно болтался в воздухе, словно тряпичная кукла.

Я зажала рот ладонью, сдерживая возглас ужаса. Горло Итона пленил шипованный ошейник, блокирующий магию фейри. Засохшая кровь покрывала обнаженную грудь и когда-то белоснежные брюки. В мгновение ока надменный аристократ превратился в жалкого заключенного. Белокурая голова свисала вниз, длинные волосы полностью скрывали его распухшее лицо.

Железо в отличие от фейри не причиняло мне вреда, и я, не опасаясь последствий, схватилась за толстые прутья.

– Итон? – тихо позвала я, словно боясь разбудить покоящиеся здесь души пленников.

Босые ноги фейца дернулись, и, протяжно застонав, он приподнял голову.

И снова непрошеный крик острым спазмом сдавил дыхание. На предателе красовалась маска-намордник, которая впивалась колючими крюками ему в щеки и рот, не позволяя говорить.

Расстроенно выдохнув, я слегка отодвинулась от камеры. Очевидно, король постарался, чтобы Итон в последние часы не смог оправдаться, но я не желала сдаваться.

– Ты был доносчиком моего отца? Или тебя заставил сотрудничать