Я ощетинилась. До горечи во рту неприятно было думать, что король сомневается в моей порядочности.

– Ты обманул меня, Эллин. Ты уничтожил все хорошее, что между нами было, и…

Я не договорила. Резко отвернулась и зажала рот рукой, сдерживая желание причинить ему такую же боль, какая заставляла меня до сих пор беззвучно плакать по ночам.

Лицо короля стало непроницаемым. Излюбленная маска непринужденности скрыла от меня любое проявление искренних эмоций. Но все же я успела мельком разглядеть в его глазах гложущую вину.

Теперь уже Эллин печально посмотрел на массивную дверь. Как будто увидел за ней идеальную жизнь двух обретших друг друга сердец, которая когда-то могла сложиться и у нас.

– Мы могли быть счастливы…

Острые слова разбередили старые раны. С моих губ сорвался судорожный вздох.

– Могли, – тихо согласилась я, – но жизнь распорядилась иначе.

Горло сжал болезненный спазм сдерживаемых эмоций. Тяжело сохранять самообладание, когда хочется кричать о несправедливости. О насмешке судьбы, которая нас сначала связала как возлюбленных, а потом разлучила как врагов, разрушив грань между ненавистью и любовью.

Мои пальцы скомкали письмо; осознав, насколько жалко выгляжу, я порывисто отошла от стола и направилась к кровати.

Ноги пару раз запутались в подоле платья, но я добралась и тяжело осела на прикроватную софу. Руки подрагивали, и мне пришлось засунуть их под колени.

Эллин безотрывно таращился в пустоту, пока маска холодности на его лице не растаяла. Он нервно запустил пятерню в волосы, явно опасаясь нарушить молчание.

Обстановку между нами разрядил Ирис. Виляя хвостом, белоснежный пес подбежал к Эллину, встал на задние лапки и начал пританцовывать, требуя немедленно взять его на руки.

Король, нагнувшись, подхватил пушистый комок, но удержал его на расстоянии вытянутых рук. Серьезно заглянув в глаза-бусинки, сипло пригрозил:

– Если снова от радости испортишь мне камзол, прикажу тебя побрить.

Поджав уши и хвост, пес жалобно заскулил. Взгляд Эллина смягчился, он на удивление нежно прижал Ириса к груди и погладил по загривку.

Проворно повернувшись, Ирис умудрился лизнуть Эллина в нос. Лицо короля вытянулось и недовольно сморщилось.

– А ты брюзга, – подметила я, усмехаясь.

Ледяной капкан разбитых надежд разжался, позволяя свободно дышать. Спина Эллина тоже расслабилась, словно и он уловил навеянную Ирисом безмятежность и вцепился за нее.

– Дорогая, стоит ли напомнить тебе, как именно Ирис следит за своей личной гигиеной?

Король аккуратно поставил пса на пол, и тот вразвалочку поковылял обратно на лежанку. На левой щеке Эллина под шрамом проступила предательская ямочка, от которой у меня почему-то заходилось сердце.

– Ты про вылизывание его прич…

Эллин поднял руку, прекращая мой словесный поток. Сжав переносицу, чтобы не рассмеяться, он повернулся ко мне.

– Прошу, давай обойдемся без уточнений. Я и так едва удерживаюсь от того, чтобы не броситься в купальню и не содрать кожу с лица.

В попытке устроиться удобнее я расправила плечи, натянув ткань сорочки. Красиво подчеркнутая глубоким вырезом грудь тут же завладела вниманием Эллина, отвлекая от красноречивых пояснений.

– Не стоит уступать соблазнам, – под нос себе пробормотал король. – Мне лучше уйти.

Горящий темным вожделением взгляд Эллина воспламенил мое тело, и я едва не задохнулась. Дуновение морозного ветра пощекотало голые лодыжки, а снежинки белым облаком вспорхнули рядом с королем. В последний раз бросив на меня потемневший взгляд, он крепко зажмурился и исчез в сотканном из снега вихре.

Глава 23. Шпион

Проворочившись остаток ночи с боку на бок, я так и не смогла уснуть.

Подслушанные в ущелье слова Эллина: «Не заставляй меня, отец, я не стану убийцей» – все еще пугающе отдавались в ушах.

В голове крутилась масса вопросов. Я стояла, облокотившись на перила балкончика открытой купальни, и вглядывалась в звездное небо, будто оно могло подсказать верный путь.

За последний год все перевернулось с ног на голову. Мне с трудом верилось, что совсем недавно я ела попкорн в кинотеатре и прогуливалась по супермаркетам. Сейчас жизнь в мире смертных вспоминалась мне вечным днем сурка, где я, спасаясь, убегала от друидов. Только вот и попадание в мир фейри не принесло облегчения, напротив, только добавило новых страданий. Меня нарекли ахиллесовой пятой Эллина, да и любовь к убийце матери точно меня не красила.

Даже под открытым небом стало тесно, словно все невзгоды разом обрушились на голову, и я, потоптавшись на месте, вернулась в покои. Задержавшись у туалетного столика, на стеклянной поверхности которого все еще валялось письмо отца, я взглянула на себя в зеркало. Коснулась своего удрученного отражения, провела пальцем по темнеющим под глазами синякам и устало опущенным уголкам рта.

«Иди за праведными мыслями и не отступай», – повторила я назидание Маркуса из врученного мне послания.

Мой взгляд вновь метнулся к измятой бумаге с золотым гербом, и я зачитала вслух оставшиеся строки:

…Ты копия своей храброй матери, доченька.

Я ошибся, восприняв тебя как хрупкий цветок. Но я не стану искать оправданий своего союза с Александром, их нет. Мое рвение защитить тебя победило здравый смысл и сострадание к другим. Не знаю, простишь ли ты меня, да и прощала ли когда-то, но знай, тебя всегда ждут дома…

Король Благого Двора.

Отец.

Спокойно дочитать не удалось – на последнем слове я хлюпнула носом и промокнула рукавом сорочки повисшие на ресницах слезы. Моргнув, я все же уронила соленые капли на хранивший тепло отцовского напутствия листик.

Звенящая метель так и не утихла. Через открытую стену трапезной я наблюдала за свирепым танцем снежинок. Так как погода в Неблагом Дворе подчиняется Эллину, не сложно было предположить, что такая же вьюга бушевала и у него на сердце.

Комната пустовала. Кроме меня, из неблагой свиты никто так и не явился на завтрак. Я одиноко отбивала пальцами такт по мраморному столу, а вокруг меня семенили служанки.

Бриэль и Артур отправились в Салихейм разузнать об одном знатном фейце, который, по слухам, пару веков назад виделся с Фабионом, чтобы хоть как-то подготовиться к встрече с могущественным фавном.

Габриэля я не видела со вчерашнего вечера. Из болтовни служанок я узнала, что они с Итоном помогают Арчибальду зачищать восточную границу. Небольшой раскол в защитных заклинаниях барьера опять пропустил на Неблагие земли монстров.

Я оглядела свое платье. Россыпь бриллиантов пестрила на серебряных рукавах, но торчащая из шва ниточка раздражала. Подцепив ее ногтем, я потянула