вверх, и тут рядом со мной что-то громыхнуло. Я испуганно вскинула голову и увидела согнувшуюся возле стола Амину.

– Привет, – робко поздоровалась она и, подняв упавшую книгу, заняла ближайший ко мне стул.

Служанки тут же подали ей завтрак и долили мне вина.

Поздороваться в ответ я не успела. Следом за Аминой, как раскатистый гром, появилась Саманта. Она всегда напоминала мне оголенное оружие – статно прекрасное и невероятно смертоносное. Фейка грациозно прошествовала к концу стола и уселась рядом с ледяным троном Эллина.

Мне хватило мимолетного взгляда, чтобы заметить, как дерзкая высокомерность сошла с ее лица, сменившись странной грустью.

– Если Неблагой Король опять назвал тебя моим именем в момент оргазма, знай, я ни при чем.

Острый взгляд Саманты впился в меня, словно брошенные кинжалы. Амина, раздувая щеки, старалась сдержать смешок, а стоявшая рядом со мной горничная звонко выронила ложку. Наверное, в Ледяной Цитадели Саманта была последняя, кто мог спустить дерзость. Сводить старые счеты я не планировала, но от легкого укола все же не удержалась.

– Можешь быть спокойна на этот счет, интимные отношения нас с его высочеством больше не связывают, – спокойно ответила Саманта, словно мой выпад никак ее не задел. Не обращая внимания на еду, она принялась за алеющее в бокале вино.

Все внутри запело от триумфа. Спрятав за салфеткой довольную улыбку, я опустила глаза в тарелку.

– Тогда что тебя тревожит? – Амина схватила апельсин и принялась его чистить.

– А тебя, Ами? – с наигранным любопытством спросила фейка. – Может, поговорим о твоих делах? – Сэм поставила локти на стол и наклонила голову вбок. – Габриэль ведь больше не ночует в твоих покоях?

Амина покраснела и беспомощно покосилась на меня.

– Вот мне интересно: ты родилась стервой или тебя обрекла на это жизнь? – Мой голос был полон ядовитых ноток, а брошенный через стол осуждающий взор приковывал Саманту к стулу.

Внезапно, будто устав от собственной заносчивости, Саманта прикрыла веки и провела рукой по лицу.

– Любовь уничтожает, принцесса. Тебе ли этого не знать.

От непривычно сломленного тона красавицы зазнайки я чуть не прикусила язык вместе с ананасом. Амина же тихо ахнула и отложила апельсин. Саманта залпом осушила бокал, а я застыла с поднесенной ко рту вилкой.

Да, неразделенная любовь ранит сердце. Раны заживают, но на их месте образовываются шрамы, грубые рубцы, которые уже никогда не исчезнут.

– Мы с Габриэлем решили повременить, – нарушила тягостное молчание за столом Амина. Она нервно прокрутила сапфировое кольцо на пальце, я сочувственно накрыла ладонью ее тоненькую руку. – Узнав о грядущей помолвке Бриэль, он изменился. Пусть генерал стойко перенес эту новость и всячески пытался убедить окружающих в своей браваде, но это ложь. – Амина сжалась. Послышались удаляющиеся шаги. Горничные покидали трапезную, чтобы не смущать нас своим присутствием. – Однажды он признался, что верит в легенды о каменных сердцах отвергнутых своей родственной душой. Что иногда чувствует, как что-то умирает в нем, когда Бриэль слишком далеко. Габриэль тонет и не хочет тянуть меня за собой.

У меня похолодели пальцы ног. Искренне сочувствуя генералу, я не сдержала судорожный вздох. В знак поддержки я продолжала поглаживать руку Амины, но тут мое внимание привлекла Саманта, которая громко поставила бокал на стол. Поймав мой полный сострадания взгляд, она заявила:

– Ты убиваешь его. Уже! – По коже пробежал озноб. Я едва совладала с порывом броситься вон из трапезной и безоглядно бежать прочь от самой себя. – Будет ли это клинок в сердце или разрыв магической связи душ, Эллин все равно погибнет.

– Сэм! – предостерегающе шикнула на нее вставшая на мою защиту Амина.

– Что? Пусть осознает цену своего отказа. Эллин боролся за тебя, даже когда узнал твою смертоносную роль в его судьбе, спас твоего брата, рискуя собой, отдал тебе кольцо матери… Если бы ты только знала, как он любил ее! А королева погибла, решив, будто ее единственный сын опорочен властью. – Саманта подскочила со стула, с грохотом опрокинув его на пол. Наклонившись, она возмущенно уперлась руками в стол. – И так ты отплатила ему? Сбежала с Дорианом из-за вздорных рассказов? Думаешь, Эллин убийца? Так ты не лучше, Агнес. Твое рождение уже отняло у него жизнь!

Посуда на столе задрожала. Хрустальный иней пополз по тарелкам от пальцев Саманты, замораживая фрукты и цветы в вазах.

Нас оглушил низкий гул. Мне пришлось вырвать у Амины руку и зажать уши. Дребезжание посуды ушло на второй план, когда стены цитадели охватила вибрация, а на полу вырос толстый слой льда.

Мы с Аминой ошарашенно переглянулись. Я нырнула в источник силы, чтобы остановить вспышку Саманты, но гул нарастал, а она выглядела такой же растерянной, как и мы.

– Что происходит? – требовательно завопила я, стараясь перекричать сотрясающий цитадель рокот.

– Эллин, – испуганно пискнула Саманта и бросилась вон из трапезной, взмахом руки растворив лед на своем пути, чтобы не скользить по замерзшему мрамору.

Без раздумий рванув следом, я вылетела за ней в широкий коридор этажа души. Со стен, разбиваясь, падали картины и канделябры. Служанки удерживали вазы в нишах, придворные повыскакивали из покоев и пугливо озирались по сторонам.

Саманта ринулась вниз по лестнице, а я не отставала ни на шаг. Она словно чувствовала эпицентр силы, охвативший цитадель, и бежала прямиком к нему.

К тронному залу вел полукруглый холл. Спустившись в него, мы словно оказались в ледяной пещере. Амина, скользя, ввалилась за нами. Подол синего платья она держала в руках, стараясь не растянуться на льду.

– Какого черта? – зашипела я, когда с потолка посыпались огромные сосульки. Магия ветра сбила острый лед с траектории, и они угодили в противоположную стену.

– Ныряй в Лимбо! – велела Саманта, указав на заледеневшую дверь, и растворилась в снежном потоке.

Подхватив под руку растерянную Амину, я последовала совету и переместилась в тронный зал. От увиденного захотелось забиться в угол. Вскрикнув, Амина сдавила до онемения мою руку. Мы очутились в когда-то богато обставленной комнате с едва различимым под толстым льдом дорогим убранством.

К нам спиной в центре зала возвышался Эллин, острые концы его короны сияли ослепительным белым светом, а от напряженного тела короля расползалась морозная поступь. Напротив него стоял Габриэль, прижимая к горлу Итона окровавленный клинок. Тот распластался на полу, и генерал давил на его лопатки сапогом, а свободной от оружия рукой тянул за длинные волосы, заставляя военного дипломата безотрывно смотреть на короля.

Окаменевшая Саманта стояла на пару шагов впереди нас. Я не видела ее лица, зато отчетливо слышала волнованное дыхание.

– Ты предал Неблагую Корону! Предал