— Как много у вас на меня собрано? — спросила она.

— По статьям? Лет на двадцать при лучшем для вас раскладе.

Он сообщил об этом так, как иные сообщают о любимом вкусе мороженого. Гаденыш… Ничего, этого недостаточно, чтобы вывести ее из себя.

— А если я буду сотрудничать?

— В два раза меньше.

— Не пойдет, — покачала головой Марина. — Не улыбается мне выходить оттуда старушкой!

— А вообще не стать старушкой — как такой вариант?

— Пять лет. И не в строгом режиме.

— Пять лет — ну маловата цифра, — покачал головой он. — Вот так сразу из двухзначной в однозначную прыгать — не поймет нас прокурор, ох, не поймет!

— Поймет, — очаровательно улыбнулась Марина. — Потому что цена будет равна услуге. За минус пять лет я вам расскажу очень много интересного. Еще минус пять — и я вас кое с кем познакомлю, хотя они будут не рады такому знакомству. Еще минус пять — и я устрою такое шоу, какое ваши доморощенные пропагандисты и придумать не могли.

Ей не хотелось сидеть и пять лет, но Марина понимала, что это в ее же интересах. Она действительно собиралась ударить по «Белому свету» напоследок, так что в тюрьме ее будут скорее охранять, а не сдерживать! А потом, когда все это закончится, она, может, и добьется раннего освобождения, амнистии какой-нибудь… В любом случае, она сможет снова действовать как профи, а не как какая-то долбанная духовная мать кучки наркоманов!

Это было странно и иронично, но теперь, готовясь к признанию, Марина чувствовала себя куда более свободной, чем за все месяцы во главе «Белого света».

* * *

Макс мало кому рассказал про это место. Да никому он не рассказал, кроме Ники! А вот от нее он ничего скрывать не хотел. Эти новые отношения, новые во всех смыслах, интриговали его. Ника была первой женщиной, которая стала ему и любовницей, и другом. Он хотел это сохранить, а тут без доверия не обойтись.

Так что он прилагал немалые усилия, чтобы попасть сюда незамеченным. При каждой поездке он долго петлял по улицам, запутывая след, избавляясь от навязчивых фотографов и фанаток, армия которых с каждым днем лишь увеличивалась. В глубине души Макс подозревал, что организаторы испытаний и сами позаботились бы о сохранении тайны, но полагаться только на них он не хотел.

После всех этих маневров он приезжал в небольшое, ничем не примечательное здание, укрытое в лесах за городом. Макс оставлял машину на полупустой парковке и направлялся внутрь, в чистые, сияющие новизной коридоры.

Здесь не было ощущения больницы. Скорее, какого-то санатория, что ли… Медики носили светло-голубую форму и маски на лице. Все были милы, улыбчивы, но не слишком разговорчивы. Да он ни о чем и не спрашивал, он и так знал все, что нужно.

В первые недели после того, как он согласился помочь, Макс просто сдавал кровь. Все, что происходило дальше, оставалось для него за кадром. Он думал, что дело затянется, если от всей этой затеи будет хоть какой-то толк, однако примерно через месяц у них был первый образец вакцины. Хотя, может, они начали исследования задолго до договора с Максом?

Тогда в здании начали появляться первые добровольцы, испытывавшие вакцину на себе. Некоторые из них узнавали Макса и рвались пообщаться с ним — звезда же! Но он не хотел. Он прекрасно понимал, что испытания вакцины — дело рискованное, неизвестно, что случится с этими людьми дальше.

Но однажды ему все же пришлось остановиться в коридоре, потому что он увидел перед собой знакомое лицо.

— Какого хрена? — рявкнул Макс. — А он что здесь делает?

— Привет, братишка, — ухмыльнулся Шурик, демонстрируя идеальные искусственные зубы. — Как жизнь?

В этой клинике к повышенным тонам не привыкли, поэтому, естественно, Макс сразу же привлек к себе внимание. К нему тут же поспешил ближайший врач.

— Максим Иванович, у вас все в порядке?

— Нет, у меня ни черта не в порядке! Мне сказали, что вакцина предназначена только для начинающих замгаринщиков и тех, кто еще не пользовался этой дрянью! Но по этому зомбаку видно, что он сидит давно и плотно! И не говорите мне, что это совпадение — что он мой родственник…

— Это не совпадение, Максим Иванович. Он здесь как раз потому, что он — ваш родственник. Но переживаете вы зря.

Оказалось, что вакцину удалось получить быстрее, чем ожидали медики, и она действовала гораздо эффективнее спрогнозированного результата. У тех, кто еще не пользовался замгарином, она вызывала стойкую неприязнь к препарату. Более того, началось постепенное исцеление побочек у тех, кто принимал замгарин не слишком долго.

Тогда медики и решили, что неплохо бы испытать вакцину на «самых гиблых случаях». И начать они хотели с тех, кто приходится кровными родственниками людям с естественным иммунитетом к замгарину.

— Это определенно что-то генетическое, — пояснил врач. — Понятно, что для родственников все не так. Но есть вероятность, что вакцина в них пробудит нужную реакцию. Представляете, какой это будет прогресс, если мы сможем исцелить всех, даже самых изуродованных людей?

— Это кто тут изуродованный? — оскорбился Шурик. — На себя посмотри, паст недоделанный!

— Что-то мне подсказывает, что своей жизнью он вполне доволен и бросать ее не собирается, — поморщился Макс.

— Ваш родственник согласился на испытания добровольно и подписал все бумаги.

— Да, но как вы этого добились?

— Видимо, ему не слишком понравилась возможная альтернатива.

Шурик нарвался сам. Замгарин давно уже не успокаивал его — как и многих других адептов. Шурик, в прошлом расслабленный и довольный, превратился в злобного неврастеника. Вывести из себя его могло что угодно, а последствия без повышенной дозы замгарина были непредсказуемы.

Теперь вот он поссорился с соседкой возле своего подъезда. Ему не понравилось, как она поставила коляску возле лавочки. Шурик все еще мог пройти к двери, но для этого ему пришлось бы сделать пару шагов в сторону. Это вынужденное промедление в долю секунды настолько его разозлило, что он без сомнений бросился на молодую женщину, едва успевшую положить в коляску ребенка.

Серьезно избить ее он не сумел — помешали другие соседи, да и Шурик стал слаб, как все замгаринщики. Но дело все равно получилось скандальное. Ему светил реальный срок, и тут к нему обратились с предложением: принять участие в испытании вакцины. Шурик согласился, потому что его заверили: испытания не продлятся дольше месяца. Месяц в элитной клинике и несколько лет за решеткой — есть же разница!