– Нет, – отвечает Отто. – Я хочу жить в этом доме. Но я предложил твоему молодому человеку другой вариант.

Нелла начинает злиться, подозревая, что Отто вновь заговорит про Ассенделфт, хотя сто раз говорено, что он неприкосновенен.

– Отто…

– Это не Ассенделфт, – вздыхает он.

Нелла озадаченно смотрит на него, не понимая, что еще из их имущества способно умерить аппетиты Якоба.

– Я не хочу покидать дом, пока я жив, – продолжает Отто. – Но я предложил, чтобы после моей смерти этот дом перешел к нему.

Нелла ошеломлена. Она лихорадочно соображает, что из этого следует. Что‐то в предложенной Отто сделке удивляет ее даже больше, чем сумма, запрошенная Якобом.

– Но что станет со мной и Корнелией, если мы переживем тебя?

Отто жестом прерывает ее.

– Якоб хочет получить этот дом, Нелла. И не говори мне, что ты не прочла этого в его глазах, едва он впервые вступил в эти стены. Он сможет подождать двадцать лет. Может, дольше, может, меньше. Но и он, и я знаем, что его терпение будет вознаграждено. – Отец Теи с саркастическим видом складывает руки. – Ты, конечно, готова отказаться от дома, если я умру раньше, ради такого блестящего брака?

Нелла вспоминает, как Якоб впервые пришел сюда, восхищаясь пропорциями комнат. «Уверяю вас, – говорил он, – это один из самых прекрасных домов в городе. Скрытая жемчужина». Выходит, Отто был куда более внимателен, чем Нелла думала.

– Думаю, ты готова услышать продолжение. Чтобы обеспечить Тее обещанное наследство и гарантию брака, приданое сокращено до двадцати тысяч гульденов.

– Он согласен на пятую часть того, что просил раньше?

– Этот дом стоит больших денег, Петронелла. Со своей стороны, Якоб сразу после свадьбы будет выплачивать нам ежемесячное пособие в размере двухсот гульденов, за вычетом тридцати гульденов Корнелии. Эти деньги будут переданы нам и, предполагаю, покроют ваши расходы после моей смерти. Я также убедил Якоба, что необходимы разумные траты для поддержания его будущего наследства – полы, стены, изоляция. Все, чтобы сохранить этот особняк в целости и сохранности.

– Ты постарался на славу.

– Она моя дочь. А Якоба я сразу раскусил. Если он хочет все это получить, ему придется заплатить. Он хочет получить права на наследство – на этот дом, – но только после брака и только после моей смерти. Я согласился выплатить двадцать тысяч до свадьбы. Таким образом, обе стороны чувствуют себя в выигрыше. – Отто останавливается, окидывая старинную подругу долгим взглядом. – Что, как я полагаю, и было одной из твоих главных целей, когда ты устраивала этот брак.

– Уж так устроен этот город, – шепчет потрясенная Нелла.

– Именно так. Однажды Якоб получит дом стоимостью более полумиллиона гульденов, а Тея получит выгоду от его стоимости и предыдущих инвестиций в него. А у вас, надеюсь, будет много гульденов, чтобы обеспечить себе старость.

– И… где мы достанем двадцать тысяч гульденов? – спрашивает Нелла.

– Возьмем ссуду под залог этого дома.

– Этого дома? – Нелла не может поверить, что Отто пойдет на такой риск, чтобы дать Тее желаемое. – И, конечно, Якоб не будет возражать?

– Этот дом в моем распоряжении до самого последнего моего дня.

– Но как мы сможем вернуть такой заем? Какие условия они предложат? На какой срок? Все‐таки это двадцать тысяч гульденов.

– Будем возвращать частями, условия можно обсудить. Можем использовать пособие, которое будет выплачивать Якоб.

Нелла быстро подсчитывает в уме.

– Даже если использовать все пособие, мы сможем расплатиться только через девять лет. И это без учета процентов.

– Выплатить быстро не получится. Будем растягивать. Может, это займет годы. Возьмем в долг.

– Но…

– Это не идеальное решение, Нелла. Но, по крайней мере, когда я умру, проблема перейдет к Якобу. – Отто вздыхает. – Возможно, со временем я найду новую работу.

– Якоб может подать на нас в суд. Если что‐нибудь случится, Отто, это нас подкосит окончательно. У тебя нет работы, где мы будем…

– Нелла, я принял решение. Я не собираюсь терять этот дом, если это в моих силах. Внуки людей, с которыми мы с Йоханом работали, все еще занимаются ростовщичеством. Я сделаю все возможное, чтобы договориться о справедливой процентной ставке.

На глаза Неллы наворачиваются слезы. Такой риск. Она словно загнана в угол, ее обошли, но, глядя на Отто, Нелла понимает, что он чувствует то же самое. Они снова связаны тайной, как в старые времена, когда умер Йохан, а следом за ним ушла Марин и они остались в отчаянном положении.

– Тея не должна узнать, – шепчет Нелла.

– Никогда, – отвечает Отто. – Я не собираюсь ей ничего рассказывать. И от Корнелии лучше тоже утаить.

– Согласна. – Нелла медлит. – Я знаю, ты на меня злишься.

Отто опускает взгляд:

– Я прежде всего очень устал. Если этого хочет Тея, а похоже, так оно и есть, мы сделаем это. Дом ради дочери. Пересчитанные и оцененные кирпичи для будущего Теи. – Он поднимает голову и выдерживает взгляд Неллы. – Возможно, нам суждено было к этому прийти?

XXIV

Маленький сверток без имени и адреса на пороге. Тея смотрит на него с ужасом. Сегодня раннее утро восьмого июня, канун ее свадьбы, и девушка собирается увидеть Ребекку. Она знает, что по понедельникам актриса ходит в театр, чтобы порепетировать в одиночестве. Прошло слишком много времени с тех пор, как она встречалась с подругой. Осталось совсем чуть-чуть, чтобы успеть извиниться и попросить Ребекку прийти завтра в Старую церковь и присутствовать на церемонии бракосочетания с Якобом. Прежде чем кто‐нибудь успевает спросить, куда она собралась, Тея подхватывает посылку и разворачивает ее на ходу.

Второпях она дергает бечевку, разворачивает бумагу, думая, как тетя тосковала по миниатюристке. «Может, стоило оставить сверток, где лежал? Там не было моего имени. Возможно, она не мне».

Но уже слишком поздно, решает Тея. К тому же все остальные посылки приходили именно ей. Повернув за угол Лейдсеграхт, девушка останавливается как вкопанная. Она громко ахает, увидев, что держит в руках. Несколько прохожих оборачиваются, но Тея не замечает этого. В бумагу был завернут самый совершенный, потрясающе похожий на настоящий, но совсем крошечный ананас. Из верхушки торчат темно-зеленые с серебристыми прожилками листья. Ананас – не больше миндального орешка, но более округлый.

Плотный и крепкий, кожица на ощупь такая же шероховатая, как у настоящих фруктов, которые приносил Каспар, а мякоть лишь слегка поддается нажиму. Ногтю Теи нелегко его проткнуть, да она и не собирается этого делать. Девушка не знает, из чего ананас сделан, но он наверняка несъедобный,