Потом полученная масса прошла еще через две центрифуги. Весь процесс занял около сорока пяти минут. Сбор урожая был сродни хождению по зыбучим пескам, и Бакстеру нравилось смотреть, как Альма ловко со всем управляется – дает по телефону указания сборщикам на ферме и следит, чтобы не было сбоев на мельнице.

А затем наступил самый ответственный момент. Взоры Бакстера, Мии, Альмы и Хоакина оказались прикованы к длинному металлическому носику цилиндрической формы, из которого вот-вот должно было политься масло. Зеленая мутноватая жидкость не заставила себя долго ждать. Раздались радостные крики и аплодисменты. Альма достала рюмку и подставила ее под струю, наполнив примерно наполовину. Она закрыла глаза, сделала маленький глоток и довольно улыбнулась. Мия последовала ее примеру, и лицо малышки тоже расплылось в счастливой улыбке.

Свой глоток сделал и Бакстер. Масло растеклось по рту, от травянистых ноток потекли слюнки. Однако поражало другое. Он попробовал не просто масло для приготовления блюд. Эта жидкость каким-то непостижимым образом вобрала в себя дух семьи Арройо и их земли, словно неведомый фотограф снял семейный портрет, поймав удачно свет. Интересно, вкус останется таким же, если они откроют бутылочку по возвращении в Гринвилл?

– Ну как? – поинтересовалась Альма.

Бакстер подумал, что всего его словарного запаса не хватит, чтобы описать ощущения. И вряд ли получится у кого-то еще. Дело даже не во вкусе. Это было переживание, если хотите, история, которая разворачивалась здесь и сейчас. Поэтому он в знак глубочайшего почтения просто похлопал себя по груди и улыбнулся.

– Я знаю, – с нескрываемым чувством удовлетворения сказала Альма. – Нет ничего в жизни лучше масла, полученного в первый день сбора урожая. – Она взяла пустую бутылку и доверху ее наполнила: – Это на вечер.

Глоток масла всколыхнул душу Бакстера, и он ощутил нечто, напоминающее чувство свободы.

Глава 22

Обстановка накаляется

После ужина Альма, Мия, Эстер и Бакстер еще долго сидели за столом при свечах и разговаривали обо всем на свете. Рудольфо только что уехал. Пако шнырял под ногами в надежде, что ему тоже перепадет что-нибудь вкусненькое. Мия сидела у Бакстера на коленях и развлекала присутствующих историей об однокласснике, которого заперли в туалете в школе.

Стол был усыпан крошками хлеба и крупинками соли – за ужином они макали куски хлеба, привезенного Альберто, в свежее масло, или nuovo, как называла его Альма. На тарелках остались ярко-зеленые блестящие следы от быстро обмелевших лужиц. Кроме хлеба, ели заправленный лимоном и маслом салат и каштановый суп, украшенный кусочками свежих оливок с деревьев рядом с садом.

– Эстер, – удовлетворенно вздохнул Бакстер, – спасибо еще раз. Не помню, когда так вкусно ел в последний раз.

– Дома ты нам очень пригодилась бы, – сказала Мия. – И места у нас более чем достаточно.

Эстер засмеялась.

– Было бы здорово, да?

Улыбка Мии могла растопить ледник.

– Приезжай и живи у нас, сколько захочешь.

Решив покончить с этим разговором, Бакстер сказал:

– Мия, день был долгим. Пора чистить зубы и на боковую. Я зайду подоткнуть одеяло.

– Нет, нет, – мягко запротестовала Эстер, раскрыв объятия внучке. – Вы и так с ней весь день провели. С вашего позволения, я почитаю ей книжку на ночь, а потом тоже пойду спать. Согласна, Мия?

– Прости, пап. Увидимся завтра.

– Любое твое желание, принцесса, – сказал Бакстер, выпуская Мию из своих объятий. А что, очень даже здорово, когда есть помощники в воспитании ребенка. – Вы точно не против?

Эстер кивнула.

– Тяжелый день, устала.

Эстер и Мия взялись за руки и поднялись наверх. Альма и Бакстер начали убирать со стола. Бакстер сразу почувствовал неловкость. В присутствии Мии и Эстер прятать запретные чувства было нетрудно. Но оставшись с Альмой наедине, он внезапно ощутил собственную уязвимость. Ради всего святого, она же сестра Софии!

Под гнетом этих мыслей он помог Альме отнести посуду в раковину и включил воду. Ждать, когда она потеплеет, придется долго.

– За меня не волнуйся, – сказал Бакстер с ехидной улыбкой. – Постою до утра. А там и вода согреется.

– Очень смешно, – Альма собрала столовое серебро и положила его в раковину, пройдя так близко, что Бакстер уловил апельсиновый аромат ее волос.

– Любимые слова Мии. Нет, правда, иди спать. Я знаю, как ты устала.

– Ничего подобного. Я обожаю мыть посуду.

– Добро пожаловать в клуб. – Он обернулся и увидел, что она выбрасывает остатки наструганной моркови и оливок в ведро. – А вот здесь очень пригодился бы измельчитель пищевых отходов.

Альма бросила на него быстрый взгляд.

– Ты опять со своим уставом в чужой монастырь? Может, хватит воевать с Испанией? Бросай это дело и увидишь, как она заиграет для тебя новыми красками. Для счастья не нужны сушилки, измельчители, горячая вода или острый соус.

– Ты права, нужны всего лишь… блины и сырные шарики.

– Ну да, а еще большие машины и автоматическая трансмиссия. И далее по списку.

Альма поставила салатник в раковину. Бакстер остро ощутил близость ее тела.

– Между прочим, Испания пошла мне на пользу. Глядя на тебя, мне захотелось снова писать музыку или, по крайней мере, заниматься творчеством, хотя мысль непривычная. – Он покачал головой. – Я уже думал, что творческая искра во мне погасла навсегда, но наблюдая за тобой… и попробовав сегодня масло… Боже правый, я тоже хочу что-нибудь создавать.

Альма промолчала, поэтому Бакстер продолжил:

– Если честно, мне страшно. Музыка не может быть преходящим увлечением. Когда-то она была для меня смыслом существования, и я боюсь, что, если снова начну играть, не смогу остановиться.

Альма рассмеялась.

– Что смешного? Я говорю вполне серьезно. Может, мне стоит заняться литьем или… живописью?

– А почему не рисованием пальцами? – спросила Альма. Даже не оборачиваясь, Бакстер знал, что она улыбается. – Никто же не говорит, что ты уже завтра должен запрыгнуть в гастрольный автобус и поехать с концертами по городам и весям. Не надо хвататься за все сразу – постепенно, маленькими шажками. Почему бы тебе не пойти завтра со мной на концерт Хавьера Мартина? Поверь, в его музыке ты сможешь найти ответы на многие волнующие тебя вопросы. Нужно вылезать хоть ненадолго из собственной норы. Отцепись ты уже от своего бумажного стакана с кофе, или что там у вас еще, и вдохни полной грудью. Принцип «все или ничего» в жизни не работает.

Альма угадала его настроение.

– Взгляни на себя. Ты возвращаешься к жизни. У тебя глаза засветились даже от разговора о музыке. Зачем ждать?