– Возможно, покупатель захочет, чтобы ты продолжила дело. Нет?

Альма поморщилась, словно ей предложили гнилое яблоко.

– Производить ламповое масло, уничтожив репутацию семьи? Нет, спасибо. Без меня. – Она пожала плечами. – Понятия не имею, чем займусь. Что-нибудь подвернется.

– Да ладно! – Ему впервые показалось, что он тоже видит ее насквозь. – Ты привыкла наслаждаться сегодняшним днем, думать о сборе урожая… Что ты будешь делать без своих оливок? Неужели найдешь достойную замену этому занятию? – Еще недавно он восхищался творческим духом Альмы, и теперь Бакстера расстроила ее готовность быстро сдаться. – Я, как никто другой, знаю, что такое предать дело всей жизни. Ты предашь свою душу. Найти новую ферму… все равно что мне отправиться на поиски новой группы.

Альма заерзала на сиденье.

– Буду думать.

– Значит, пока еще не решила?

– Пока нет, – ответила Альма. – Скорее всего, на вырученные от продажи деньги смогу купить участок.

– Здесь, в Валенсии?

– Не знаю. Думала об Италии, но слишком привязана к родной стране, к Испании. Земля в Андалусии очень подходит для выращивания оливок. Знаешь же, родина фламенко? Главное в земле – duende.

– Duende? – переспросил Бакстер.

– Магия или… э-э… первоисточник жизни, мостик к богу. Кстати, у Хавьера Мартина, гитариста, duende точно есть. Сам убедишься.

Они заехали за друзьями детства Альмы, семейной парой, которые нашли кого-то присмотреть за двумя детьми и смогли вырваться из дома. Настраивая всех на нужную волну, из динамиков машины доносилась музыка в исполнении испанского гитариста Томатито.

Бакстер не мог забыть историю с Рудольфо. Сегодня он стал свидетелем ссоры Рудольфо с сестрой и сразу вспомнил про аудиозапись. Похоже, Рудольфо легко теряет самообладание и переходит на крик. А вдруг действительно продажа бизнеса может стать лучшим решением? От такой мысли разрывалось сердце, но что делать? Лучше держаться в стороне от их разборок. Пусть Эстер доведет до конца то, что задумала. Все ее решения в жизни были явно осознанными, она словно играла шахматную партию, тщательно обдумывая каждый шаг.

Часть пути Альма выпускала пар. Она все еще злилась на брата и потенциальных покупателей поместья, которые снискали дурную славу как производители поддельного оливкового масла. Оказывается, в ответ на предложение о покупке земли Эстер выдвинула свои условия. Ей очень быстро ответили. Теперь оставалось дождаться окончательного решения Эстер. На все про все у нее было два дня. В случае согласия сделка состоится уже в середине января.

Друзья Альмы слушали внимательно и участливо. Сразу было видно, что они хорошие люди. Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. В конце концов, Альма взяла себя в руки, извинилась за свой срыв и прибавила звук магнитолы, доверившись успокаивающему звучанию струн.

Бакстер видел, что музыка была для Альмы лучшим лекарством. Кому, как не ему, знать, что гитара в руках может стать спасением? Жаль, эти времена теперь в прошлом.

Подруга Альмы, Веро, с черными как смоль волосами длиной чуть ниже плеч, спросила:

– Вы же кантри-исполнитель?

– Нет, – ответил Бакстер, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. – Я играл альт-кантри, или американу, как некоторые привыкли называть такую музыку.

– А в чем разница? – спросил ее муж. Винсенте был ненамного выше жены, и его подбородок украшала трехдневная щетина, в которой проблескивала седина. Джинсы на нем так плотно облегали ноги, что Бакстер начал переживать, как бы не посинело его лицо.

– Профессиональные музыканты скажут, что это все равно что сравнивать Вилли Нельсона и Джона Хартфорда с парнями, которые поют «Хрупкое сердце болит» и «Хонки Тонк Бадонкадонк». Нет, я ничего против них не имею. Чем бы дитя ни тешилось, как говорится.

– Минутку, – перебила его Альма. – Ты серьезно хочешь сказать, что существует песня с названием «Хонки Тонк Бадонкадонк»? – Ее произношение всех развеселило.

– Это еще цветочки, – сказал Бакстер. – Да простят меня мои друзья из Нэшвилла, но плохих кантри-исполнителей хватает. Однако народ все никак не успокоится. Они думают, чтобы жить в элитном поселке в Лейперс-Форк, ездить на «Хаммере» и владеть яхтой, которая будет стоять у собственного домика на озере, всего-то и надо, что написать хит под названием «Ей нравится мой сексуальный трактор».

Все прыснули от смеха, а Бакстер на ходу сочинил песню.

– Как идут тебе мои ботинки… когда другой одежды нет… Как здорово ты водишь грузовик… как здорово его заводишь… когда закрыта сзади дверь, и радио играет громко пошлятину в стиле кантри-и-и… йе… в стиле кантри-и-и.

– Боже правый, – воскликнула Веро. – Какой у тебя шикарный голос! И песня классная. Кто ее поет?

Бакстер давно так не смеялся.

– Стыдно признаться, но песню я сочинил только что, чтобы пополнить обширную коллекцию уже существующих неудачных песен в стиле кантри. Кантри-музыка сильно деградировала в девяностых. – Он поднял палец. – Не подумайте, что я с жиру бешусь. Поверьте, так и есть. Многие несогласные ушли в альтернативную кантри-музыку. В наших песнях была душа. Парой строк мы могли заставить людей плакать или смеяться. Я старался писать мелодии, которые не сильно цепляли и не становились навязчивыми. Чтобы оценить их, требовалась работа души. Понимаете, о чем я?

Он вспомнил тот день, когда после смерти Софии пришел домой к бас-гитаристу Дрю. Ребята репетировали. Гитару Бакстер не прихватил. Он подозревал, что парни уже догадались, что он им скажет, и старался не смотреть им в глаза, когда объявил об уходе из группы.

«Мы не позволим тебе просто так уйти, – сказал Дрю. – Не торопись. Если тебе надо время, мы подождем».

Бакстер помотал головой.

«Нет. Решение окончательное. Мы переезжаем в Гринвилл и начинаем новую жизнь. – Он рассказал им, что купил компанию своего бывшего босса и завязывает с музыкой. – Буду заниматься Мией».

Ребята кивнули, смирившись, и обняли на прощание. Слезы хлынули из его глаз, когда он поехал домой паковать вещи. И раздавать вещи Софии. От ребят из «Кактус роуд» он не видел ничего, кроме добра. Они были его первой семьей. А он оставил их без солиста. Бакстер не простил себя за это предательство до сих пор.

– Да ты настоящий артист, tío![30] – восхищенно протянул Винсенте. – Мы бы с удовольствием тебя послушали.

– Я ему одолжила гитару отца, но он все скромничает.

Бакстер укоризненно взглянул на Альму.

– Я потерял сноровку.

– Хорошо, что есть «Спотифай» [31]. – Альма достала свой телефон. – Предлагаю послушать «Кактусэс роудс». Мне нравится альбом «Когда болит душа».

– Только не «Кактусэс роудс», а «Кактус роуд», – поправил ее Бакстер. Ага, значит, она уже послушала его песни, раз у нее есть любимые. – А может, все-таки оставим Томатито, а «Кактус роуд» отложим