– Земля отдала семье все, что могла. Настало время двигаться дальше, – сказала Альма, которая сидела, свернувшись калачиком.

Бакстер медленно покачал головой.

– Даже не знаю… Мне очень хотелось бы помочь.

– Все в порядке. Значит, так суждено, – невозмутимо ответила Альма.

Неужели она готова сдаться без боя? Музыка наполнила ее особой легкостью, и Альма стала похожа на подхваченное ветром перышко. Еще вчера Бакстер начал бы негодовать, убеждая ее, что рано опускать руки, но сегодня, где-то в глубине души, даже порадовался.

Помочь? Свободных денег у него не было. Да если бы и были, он не имел права так рисковать. Ему нужны деньги на компанию, на Мию, на ее учебу, свадьбу и на первоначальный взнос за ее дом.

Бакстер спросил:

– Допустим, вы с братом решили оставить поместье за собой и продолжили жить здесь. Просто предположим, чисто гипотетически, что вы смогли наладить отношения. Какими были бы твои следующие шаги? Как ты видишь ситуацию?

Альма лукаво улыбнулась.

– Если бы мы нашли с братом общий язык, у меня выросли бы крылья, я воспарила бы над землей, как птица, и полетела над Испанией и Европой. Воцарился бы мир во всем мире. Все стали бы богатыми и полюбили оливковое масло, как в старые добрые времена. Я бы…

Бакстер ухмыльнулся.

Она выпрямилась на стуле и продолжила:

– Есть много способов вдохнуть в ферму новую жизнь. Сперва нужно начать откладывать деньги на случай, если выдастся неурожайный год. Потом, как ты сам мог убедиться, нам нужна своя мельница. Без нее нельзя получить лучшее в Испании масло. Так мы увеличим прибыль. Очень перспективное направление – экотуризм. Мы могли бы рассказывать людям о настоящем оливковом масле, но брат всегда возражал против этой идеи. Я мечтаю построить мини-отель с рестораном и дегустационным залом, где мы учили бы людей отличать плохое масло от хорошего и рассказывали им о полезных свойствах продукта. Думала построить его неподалеку от сада. Экотуризм очень развит в Италии, а у нас пока почему-то не прижился. Возможно, мы более э-э-э… cerrado, закрытые.

– Ты пыталась убедить брата? – спросил Бакстер. – Есть хоть малейший шанс достучаться до него? Самое обидное, что все в руках троих близких людей. Нужно лишь сесть и найти взаимоприемлемое решение.

Ответ был написан на лице Альмы.

– С ним бесполезно разговаривать. Он только и думает, как быстрее продать имение. Конечно, где-то в глубине души я тешу себя надеждой, что в последний момент брат одумается, вспомнив вдруг о счастливых днях детства, проведенных здесь, что его сердце ёкнет и он распахнет объятия со словами: «Мы сможем, hermana», – нелепость собственных слов ее рассмешила. – Нет, он слишком упрямый и самоуверенный… поэтому мама, наверное, права. После ее смерти все станет еще хуже.

– Эстер рано думать о смерти.

Альма отвела взгляд в сторону.

– Мне правда очень жаль. Братьев и сестер у меня, конечно, нет, поэтому советчик я здесь плохой. Однако знаю наверняка: если мне пришлось бы работать вместе со своими родителями, мы точно поубивали бы друг друга.

– Ладно, – вздохнула Альма. – Пора спать. Мир мы сегодня точно не спасем, а на завтра много работы.

– Спасибо еще раз, что вытащила меня на концерт. Такие события круто меняют жизнь. Забавно, наверное, слышать эти слова от человека, который считает роль судьбоносных моментов в жизни сильно преувеличенной?

Альма слегка хлопнула по столу и начала подниматься со стула.

– Рада видеть тебя счастливым.

– Рад чувствовать себя счастливым. – Бакстер смотрел на нее и надеялся, что она подойдет к нему и поцелует. Мысль, что они никогда больше не дотронутся друг до друга, была невыносима.

Альма пожелала доброй ночи и пошла в свою комнату.

«Все понятно», – подумал Бакстер, когда она вышла из кухни. Не важно, что произошло в пещере, ни к чему хорошему продолжение не приведет. Особенно в доме, где наверху спят Мия и Эстер.

Он встал из-за стола и отнес бокалы в раковину. Давно он не ощущал себя настолько живым. Бакстер решил выжать максимум из охватившего его душевного подъема. Не чувствуя ни малейшего желания спать и все еще слыша в голове отголоски фламенко, он тихо поднялся наверх за гитарой дона Хорхе.

Взбодренный утренней прохладой, Бакстер перебрался через электрическую изгородь и направился в сторону оливковой рощи, словно кто-то призывно махал рукой и звал его за собой. Солнце еще не показалось из-за гор на востоке, но утренний туман, клубы которого походили на блуждающих меж деревьев призраков, уже окрасился в мягкие янтарные тона.

Бакстер остановился у роскошного старого дерева, чей замысловато изогнутый ствол напоминал загнанный в землю штопор, сел на землю и привалился к стволу спиной. Над головой висели оливки. Где-то в густой листве ворковал голубь.

Бакстер не чувствовал даже намека на усталость. В его голове еще звучала музыка, он видел страстное лицо танцовщицы и ощущал сладость губ Альмы. Бакстер сидел под деревом в немом изумлении, впитывая очарование этого места и ни секунды не сомневаясь, что попал на святую землю.

Лучшее, что он мог сделать для дочери, – оставаться человеком, которым ощущал себя в это мгновение. Человеком, который избавился от оков страха. Он должен покончить с бесконечными переживаниями, его цель – вернуть себе волю к жизни. Мия должна познакомиться с человеком, каким был Бакстер до смерти Софии. Человеком, который выходил на сцену с распахнутой душой и не боялся показаться слабым и уязвимым в глазах других людей.

Наконец, разгоняя остатки тумана, из-за гор вышло солнце в виде оранжевого диска на голубом фоне. Залаяла собака, проворковал голубь, петух радостно возвестил о начале нового дня. Еще одно утро на ферме, еще одно утро в Испании.

Бакстер открыл футляр и достал гитару. Его охватило чувство облегчения и спокойствия, словно он нашел давнюю пропажу. Интересно, что сказала бы София? Одобрила бы решение снова взять в руки инструмент? Конечно же, да. Главное, чтобы его увлечение музыкой не отражалось на отношениях с Мией. Нет, он никогда не позволит своей страсти встать между ними.

Взяв пару аккордов и наиграв мелодию, Бакстер вдруг явственно ощутил присутствие рядом дона Хорхе. Неудивительно, ведь в жилах Бакстера бурлила сейчас энергия земли, принадлежащей Арройо. Он чувствовал присутствие бывшего хозяина во всем: в звуках гитары, в этой земле и этом дереве, к стволу которого прижимался спиной.

Потом Бакстер уловил шепот деревьев и понял, что не один. Это было уже не видение, а нечто вполне осязаемое, такое же реальное, как он сам и другие