Ну если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что он не дал выиграть Мии. Вы уже с ним поговорили? Как он воспринял новость о том, что у вас была еще одна дочь?

Эстер почти незаметно улыбнулась.

– Сначала бросился на защиту Хорхе, потом успокоился. В нашем возрасте многие вещи воспринимаются не очень остро.

– Согласен. Я знаю, о чем вы, хотя мне всего лишь сорок. Иногда кажется, что жизнь уже так жестоко побила, что живого места не осталось.

Когда они припарковались, Бакстер нащупал в кармане диктофон и произнес:

– У меня к вам разговор.

По какой-то причине его слова Эстер позабавили. Он услышал сдавленный смех, и ее плечи судорожно задергались.

– Об Альме?

– Альме?

Эстер бросила ключи в сумку и приоткрыла дверь автомобиля.

– Sí, мы говорим про вас и мою дочь, ту, которая жива.

– Э-э… не понял?

Она шумно выдохнула, не отрывая руки от ручки двери.

– Может, уже хватит сопротивляться своим чувствам?

Бакстера словно пчела ужалила.

– Моим чувствам… к ней?

Как же хорошо он знал этот взгляд. Так смотрела на него София, когда он притворялся тугодумом. Случалось, что какая-нибудь фанатка подходила к нему на улице или на сцене после выступления, и София в приступе ревности кидала ему что-нибудь вроде: «Да она же подкатывает к тебе… прямо у меня на глазах». Бакстер в такие моменты обычно мотал головой. «Она просто музыку любит». – «Музыка музыкой, но надо ей что-то другое». Бакстер пожимал плечами. «Проехали». – «Вот только дурачком прикидываться не надо. Я не против, пусть смотрят, главное, не забывай, кто тебе масло на хлеб намазывает». Потом они обычно обменивались понимающими улыбками. Бакстер знал, что Софии нравилось встречаться со звездой. Она любила его песни. Также Бакстер знал, что, сколько ни флиртовали бы с ним эти девицы, его сердце всецело принадлежит одной женщине, которую он будет любить до конца своих дней.

Сейчас, когда Эстер вдруг спросила о чувствах к Альме, ему показалось, что глазами Эстер на него смотрит София.

– Dios mío [33], — сказала Эстер таким тоном, словно устала от его выкрутасов. – Когда будете готовы, дайте знать.

Бакстер помотал головой, решив, что никого обманывать не хочет, но и к признанию пока тоже не готов.

– Не сейчас, – слова прозвучали резче, чем ему хотелось бы. Сказал, как отрезал. – И поговорить, вообще-то, я хотел на другую тему.

Наконец, она открыла дверцу полностью и вышла из машины.

– О чем тогда?

– Давайте зайдем в дом.

Они сидели за кухонным столом. Бакстер все еще сомневался, стоит ли показывать запись Эстер. Да, возможно, она изменит свое решение о продаже поместья. А вдруг он приоткроет завесу тайны, которая приведет к краху семьи? Стоит ли игра свеч? Что, если Эстер известно о преступлении Рудольфо? Что тогда? Неужели Альма единственная, кого держат в неведении?

Эстер терпеливо ждала, пока Бакстер, наконец, начнет разговор. Он не знал, что выйдет из этой затеи.

– Я… я кое-что обнаружил и не могу от вас утаить. Допускаю, что информация не самая приятная.

Эстер озабоченно сдвинула брови. Однажды он уже сообщил ей трагическую новость, когда рассказал о смерти Софии. Теперь ему предстояло поделиться еще одной, и миссия была не из легких.

– Я нашел его в футляре с гитарой вашего мужа. Я включил диктофон, чтобы послушать, как играет дон Хорхе, но услышал кое-что еще.

Ничто не выдавало в Эстер внутреннего напряжения.

Сделав глубокий вдох, Бакстер произнес:

– Очевидно, ваш сын обкрадывал компанию.

Эстер удивленно вскинула голову. Она правда удивилась или жест – хорошая игра?

Он нажал на кнопку и положил диктофон на стол. Настроив гитару, дон Хорхе несколько секунд перебирал струны. На лице Эстер читалась некая озабоченность. Что дальше?

Стук в дверь. Рудольфо.

Мужчины начали кричать друг на друга. Эстер вся сжалась и будто уменьшилась в размерах. Бакстер вспомнил, как однажды включил запись голоса Софии уже после ее смерти. Сообщение осталось на автоответчике: «Это София. Если ничего непредвиденного не произошло, то я катаюсь на серфе. Перезвоню, как только вернусь». Он заслушал тогда запись до дыр и до сих пор помнил еле слышный автомобильный гудок в середине сообщения. Все закончилось, когда Мия обнаружила его на полу в кабинете со слезами на глазах, и он задался целью избавиться от болезненных воспоминаний. Но перед этим снова и снова прослушивал сообщение на автоответчике, которое стало для него последним мостиком к Софии. Иногда Бакстер даже оставлял ответные сообщения, в которых просил… нет, умолял Софию вернуться. Позже, твердо решив оставить прошлое в прошлом, он обратился к провайдеру и попросил удалить ее учетную запись. Это был единственный верный способ прекратить слушать голос жены.

Бакстеру было не по себе, что теперь тем же страданиям он подвергает Эстер.

Уголки губ опущены, взгляд отсутствующий. «Она все знала? Если так, то по ней плачет Голливуд».

– Мне очень жаль, – выдавил Бакстер.

Эстер сидела, не двигаясь и не произнося ни слова.

Бакстер дал ей время переварить услышанное, а потом спросил:

– Мне уйти?

Она жестом остановила его.

– Вы понимаете, о чем они говорят?

Бакстер покачал головой, не желая признаваться, что уже переслал запись в Америку.

– В общих чертах. Рудольфо украл деньги.

Еще чуть-чуть, и Эстер просверлит взглядом дыру в столе.

– Это случилось за день до смерти мужа.

– Но как Рудольфо удалось провернуть кражу?

Эстер покачала головой.

– У сына есть доступ ко всем счетам. От него требуется только подтвердить перевод по телефону. Наверное, как-то так. – Она склонила голову и задумалась. Стало настолько тихо, что Бакстер услышал, как зашумел дом. Вот они, семейные тайны. Под каждой крышей свои мыши. Даже такому, казалось бы, благопристойному семейству, как Арройо, приходится сейчас иметь дело с тикающей бомбой.

– Я не хочу, чтобы узнала Альма. Пожалуйста, не говорите ей.

Эстер ответила очень быстро, и это означало лишь одно – у нее было время все обдумать.

– Что?! Вы знали? – вопрос сорвался с его губ. Бакстер очень хорошо относился к Эстер, даже полюбил ее, но сможет ли он ей теперь доверять?

– Нет. – Она потерла кожу под глазами. Хотелось подойти и обнять ее, однако он не посмел. Он вмешался в дела семьи, причем довольно грубо.

– Но Альма имеет право знать, – взялся уговаривать ее Бакстер, вспомнив, какой вред он нанес Мии, не открыв в свое время всей правды о смерти Софии. – Вы еще можете все исправить. Альма заслужила эту землю. – Он чуть не добавил, что Рудольфо следует арестовать. – Ваш сын