о Мии, о том, как она воспримет печальную новость. Что ж, надо радоваться тому, что у них было хотя бы несколько совместно проведенных дней. Спасибо судьбе, что свела их с Эстер. О такой теще можно было только мечтать.

– Жизнь… – промолвил Бакстер.

Эстер поправила волосы, убрав их за уши, и вдруг ни с того ни с сего сказала:

– Часть наследства я хочу оставить Мии. Часть доходов от недвижимости.

– Зачем? У нас нет такой необходимости. Мы не нуждаемся.

– Это не вам, – отрезала Эстер. – Я приняла такое решение ради Мии… и себя самой.

Понятно. Не в его положении спорить. А ведь Рудольфо оказался прав часть наследства действительно находится на чаше весов. В жизни вообще не все так очевидно. С навешиванием ярлыков Бакстер явно поторопился.

– Мия – тоже часть семьи, как и мои дети. Не оставь я тогда Софию, она была бы сейчас здесь, и… – Слова причиняли Эстер боль. – Кто же думал, что так обернется. Что ее убьют и мы даже не встретимся.

Бакстер дотронулся до руки Эстер. Он не знал, что сказать, но понимал Эстер, как никто другой. Они воспринимали жизнь через призму глубокого сожалению, а мысль, что ничего уже не изменить, вызывала в их душах мало с чем сравнимое чувство горечи.

Эстер крепко сжала его руку, словно они сидели на соседних креслах в самолете, попавшем в зону сильной турбулентности.

– Моя душа болит из-за того, что я так поступила с Софией. Всю жизнь я несу этот тяжелый крест и не уверена, что у меня есть силы идти дальше. Самый ужасный поступок, который может совершить мать, – бросить свое дитя. И я с этим живу.

К глазам Бакстера подступили слезы.

– О боже, Эстер, пожалуйста, не надо так говорить. Я уверен, что вы отдали Софию на удочерение из лучших побуждений, в надежде, что ее жизнь сложится хорошо. Может быть, так и получилось. Она нашла меня; нам суждено было встретиться. У жены родилась Мия, которая стала лучиком света в ее жизни. Так распорядилась судьба: вы оставили ребенка в Мадриде, но София все равно нашла путь ко мне. Цепочка событий привела к тому, что на свет появилась Мия. Оно того стоило. – Слезы текли по его щекам. – Не корите себя за решение, которое принимал подросток.

Бакстер замолчал и шмыгнул носом.

Лицо Эстер тоже было мокрым от слез.

– Спасибо за добрые слова, они очень много для меня значат. Я счастлива, что нашла вас. Очень счастлива. Просто… жаль, что так и не встретилась с ней. Хочется, чтобы она была рядом. Возможно, ждать осталось недолго.

– Я даже не сомневаюсь, что сейчас она видит нас. Нас обоих.

Эстер постепенно успокоилась.

– В моем слабом сердце есть наполненный силой уголок. И эту частичку я возьму с собой, когда придет время уходить. В ней безграничная любовь к семье. Ко всем родным людям, включая тебя, Бакстер Шоу.

– Вы даже не представляете, как важно мне это услышать. Спасибо. – Он вытер щеки. – Вы хороший человек, Эстер. Очень хороший. И я уверен, София благодарна вам за все.

– По крайней мере, она не втянута… в бардак… который здесь творится. Что мне делать? – И Эстер повторила шепотом: – Что мне делать?

Бакстер сам ломал голову над этим вопросом.

Глава 27

Слезы одиночества

Помимо того, что сердце Бакстера разрывалось от жалости к Эстер, после обеда ему пришлось бороться и с нарастающим чувством сожаления. В конце концов, он и сам не заметил, как в полном смятении вышел из дома и пошел по усыпанной гравием дорожке.

Что он наделал? Зачем привез сюда Мию? С чего вдруг решил, что лучше всех знает, как раз и навсегда избавить дочь от сердечной скорби? Как бы ни было сильно его желание верить, что он поступил правильно, познакомив Мию с родными, сейчас его решения казались ему чередой ошибок. Ради всего святого, Мия потеряла маму и тяжело переживает потерю. А он своими поступками только усугубил ситуацию. К черту умников, которые говорят, что дети сильные. Так себя успокаивают родители, осознав масштаб допущенных ими ошибок.

Что требуется от родителей? Защищать своих детей, а не опыты на них ставить. Сделать все, чтобы у ребенка был дом. Научить его справляться с жизненными трудностями. И уж точно не стоит тащить маленькую девочку, которая недавно потеряла мать, в чужую страну для встречи с родственниками, не выяснив в мельчайших деталях, с чем придется там столкнуться.

На что он вообще надеялся? Что их с Мией будут окружать сверхлюди, в жизни которых нет места проблемам? Или он забыл известную мудрость, что в каждой избушке свои погремушки? И речь не о какой-то ерунде – стоит вопрос жизни и смерти, а он впутал в эту историю Мию.

Бакстер дошел до ручья и сел на осыпающуюся каменную ограду. Журчание воды заставило вспомнить о слезах, пролитых сегодня на кухне. Как хорошо, что им с Мией довелось увидеть это место. Бакстер многое отдал бы за возможность вернуться сюда. И дело не только в Мии, Альме или Эстер, но и в нем самом. Даже собственное упрямство не помешало ему почувствовать магическое влияние этой земли, которая подобно колдунье шептала свои исцеляющие заклинания. Вдыхая испанский воздух и вбирая в себя дух страны, Бакстер становился другим человеком. По крайней мере, так ему показалось вначале. Сейчас, правда, он чувствовал себя обманутым.

Но разве это имеет теперь какое-то значение, если Эстер умирает?

Пересадка сердца. Каковы шансы на успешное излечение?

Ничто сейчас не напоминало в Бакстере того человека, который пережил душевный подъем в пещере под звуки фламенко. Боже, ну почему нельзя вернуть те чувства? Увы, то был скорее фарс, придуманная жизнь. Надо хватать Мию и бежать отсюда, пока не поздно.

Итак, что в сухом остатке? Все очевидно. Смерть Эстер окончательно разобьет сердце Мии.

Сейчас Бакстер понимал, почему Эстер не рассказала им с Мией о проблемах со здоровьем. С какой стати ей распространяться о болезни? Вряд ли Эстер приходила в голову мысль о том, что потеря еще одного близкого человека может оказаться для Мии невыносимым ударом.

И вот его опять затягивала трясина, и он становился Бакстером, который только что потерял жену. Он снова слышал выстрелы, доносящиеся из телефонной трубки.

София просила его только об одном – позаботиться о Мии. Одна простая просьба. И он не справился. Какой нормальный отец оторвет