блестящие клыки. Он понимал, что для его хозяина наступили радостные, пожалуй, самые счастливые дни и принимал все знаки внимания со стороны этих новых людей с полной благожелательностью.

— Папа, ты иди в комнату, раздевайся и ложись отдыхать. Мама так велела.

— Нет, дочка, я не устал. Мы сейчас будем готовить завтрак.

— Да я сама приготовлю! Только картошку сварить, чайник вскипятить, хлеба нарезать. Есть ещё пирожки, но мама их трогать не велела. Гости будут, их угощать надо.

— Не буду спорить, вари свою картошку, я с удовольствием поем, давно домашней картошки не ел. А я тут распакую кое-что.

Разобрав сваленные в углу кухни вещи, на которые с интересом посматривали младшие дочки, Борис сказал:

— А ну-ка, девчата, ножницы у вас есть?

— Есть, есть, — почти одновременно крикнули Нина и Майя.

Младшая с такой быстротой метнулась в комнату и вернулась обратно, что Борис невольно рассмеялся:

— Ну и проворная же ты!

А та с гордостью заявила:

— Я всегда такая.

— Она и в школе такая же непоседа, — вставила Нина.

— Уже ябедничаешь! — возмутилась Майя.

— Ну ладно, ладно, не ссорьтесь, — успокаивающе сказал Борис, доставая из груды вещей фанерный ящик, обшитый, как и все чемоданы, узлы и свёртки, тёмно-синей байковой материей.

Ещё в Лигнице, готовясь к отъезду, они с Захаровым решили все вещи обшить, и это было очень предусмотрительно: благодаря обшивке они без труда сдали багаж во Львове. Удобны были вещи, обшитые и обвязанные верёвками, и на пересадках в поездах, поскольку вверху каждой имелось подобие ручки. Это позволяло сравнительно легко, несмотря на значительную тяжесть, перемещать их с места на место.

Развязав верёвки и распоров обшивку, Борис обнажил большой фанерный ящик, крышка которого была плотно прибита гвоздями. Он оглянулся по сторонам, но не успел ничего сказать, как сообразительная Майя уже несла ему из кухни большой топор.

— Молодец, догадливая! — похвалил Борис и принялся вскрывать ящик.

В такие ящики они с Захаровым упаковали продукты. После ликвидации хозяйства госпиталя и сдачи на трофейный склад остатков, у них оставалось ещё достаточно много разнообразных продуктов, часть они раздали своим подчинённым, а кое-что решили взять с собой, понимая, что там, в России, с питанием могут быть трудности. Но они даже не представляли себе масштаба тех трудностей, с которыми Борис столкнулся у себя дома.

Как уже говорилось, за годы войны он отвык от условий гражданской жизни, и чтобы особенно не отягощать себя, взял с собой, можно сказать, минимум того, что мог бы взять. Борис искренне жалел: вместо всякого барахла надо было взять побольше продуктов. Правда, позднее он убедился, что это так называемое барахло в то время представляло тоже большую ценность.

Взломав крышку ящика, Борис при помощи Майи и Нины начал выгружать на кухонный стол продукты, которые находились в этом ящике. Там были различные консервы — португальские сардины, итальянские шпроты, югославские мясные консервы, сгущённое молоко, а также несколько плиток шоколада, несколько пачек печенья, три круга копчёной колбасы и другие вкусные вещи.

На столе образовалась уже порядочная куча продуктов. Девочки восхищённо причмокивали и заранее глотали слюни, хотя о некоторых предметах они имели весьма смутное представление. Эла всплёскивала руками и повторяла:

— Ну, теперь мы на всю зиму обеспечены! Девчонки, ничего не трогать до маминого прихода, она сама скажет, что и когда можно будет есть. Давайте, идите от стола, — прикрикнула она. — Папа, не давай им пока ничего, они ещё и не умывались даже.

Борис вспомнил, что он и сам-то ещё не умывался, и, схватив за руки младших дочерей, вместе с ними вышел за дверь.

— Ну, показывайте, где здесь ваш умывальник, мне и побриться надо.

Пока Борис брился, вернулась Катя. Оглядев кучу банок, коробок и пачек, она заявила:

— Сейчас я всё это уберу и буду выдавать понемногу каждый день, так что не хватайте ничего.

Затем она зашла в комнату:

— Ну, Борис, коль у вас в армии такое питание было, так тебе наша еда постной покажется.

— Да что ты, Катя! Это всё трофейные продукты, мы их тоже не так часто ели, но вообще-то последние два года были всегда сыты.

Катя минутку помолчала, а потом сказала:

— Знаешь, я на сегодня к нам гостей пригласила. Прянины придут, соседи Котовы, бухгалтер из сельпо, он мне помогал… Заходила к Чинченко, да он больной лежит, кажется, опять воспаление лёгких. К Матрёне Васильевне и Надежде Васильевне мы потом сами сходим, им уже тяжело по гостям ходить. Я вчера холодец сварила, ребята о нём ещё и не знают, а то бы ополовинили. После обеда пирожков напекла с мясом и с повидлом. Сейчас буду курицу жарить. Из твоих гостинцев кое-что возьмём, так что стол накроем. Выпить у меня тоже есть, ведь я водкой и разными наливками торгую. Сегодня выходной, вот и отпразднуем твоё возвращение, сейчас все так делают.

— Хорошо, хорошо, Катя. Делай, как считаешь лучше, я со всем согласен.

— Ну и ладно. Младших девочек я после завтрака гулять отправлю. Эла мне поможет, а потом тоже уйдёт. А ты ляжешь отдохнуть, и не возражай! — заявила она, заметив, что Борис что-то хочет сказать. — Здесь я командир и начальник. Гости придут часам к пяти-шести, а до тех пор ты выспишься.

Завтрак прошёл весело. Борис настоял на том, чтобы каждой девочке мама дала по кусочку шоколада. Открыли банку сардинок, ещё каких-то консервов. Картошка и солёные помидоры, на которые навалился Борис, были тоже очень вкусными. Перед едой Борис и Катя выпили по рюмочке водки и ели с большим аппетитом. Все были счастливы.

После завтрака Катя настояла на том, чтобы Борис лёг отдохнуть, что он и сделал, прогулявшись с Джеком по огороду.

Полкан был выпущен из сарая и привязан у своей будки на короткую цепь. При виде Бориса с собакой он заливался таким злобным остервенелым лаем, так рвался с цепи, что становилось страшно. Видя эту ярость, высказанную на собачьем языке, очевидно, достаточно понятно, Джек старался держаться от своего злого соседа подальше и скромно пробегал мимо конуры Полкана в отдалении, торопясь скрыться за спасительной дверью кухни.

Вернувшись с прогулки, Борис разделся, лёг и заснул почти моментально. В то время он ещё мог засыпать, едва коснувшись головой подушки. Катя, убрав посуду, выпроводила ребят гулять. А им и самим не терпелось помчаться к подружкам и приятелям, чтобы поделиться приятной новостью о возвращении отца. Их папа вернулся с войны живой, здоровый и с такими блестящими серебряными погонами, каких они ещё ни у кого не