Марию Юрьевну Чекунову, к себе в госпиталь на какую-нибудь должность. Она в прошлом учительница, имеет высшее образование, думаю, что дружинницей вполне справится — женщина она молодая, сильная. Будет только одно неудобство: надо ей отдельное жильё сообразить, ведь командующий к ней иногда в гости приезжать будет.

Внутренне Борис усмехнулся: «Ну уж, если генерал, как командующий, человек уже пожилой, и тот себе подружку завёл, то нам-то и сам Бог велел», — довольно цинично подумал он. Но в то же время и забеспокоился: «А что, если эта подруга будет такой же, как подруга Зубова, живущая у Неустроева? С ней хлопот не оберёшься». Он сказал:

— Ну, зачем же дружинницей, грамотного человека мы и к другому делу приспособим. У меня должность одной лаборантки свободна, вот мы её и назначим. Около лаборатории ей и домик построим. Лаборатория эта в стороне стоит. Правда, должность эта офицерская.

— Вот и хорошо, а насчёт звания не беспокойся, она младший лейтенант интендантской службы. Завтра или послезавтра её привезут.

— Лучше послезавтра. Мы пока домик построим, чтобы ей сразу в него поселиться.

— Договорились.

Проводив начсанарма, Борис вызвал к себе Захарова, объяснил ему суть дела и просил организовать постройку домика в самом срочном порядке.

— Теперь для нас, когда я подружился с сапёрами, это труда не составляет, — ответил тот.

И действительно, к вечеру следующего дня, шагах в двадцати от лаборатории, глубже к лесу, уже стоял маленький домик, состоящий из двух комнат.

В этот же вечер к Борису прибежал взволнованный Добин, дежуривший в этот день по госпиталю:

— Товарищ майор, у нашего шлагбаума машина командующего стоит. Я предлагал внутрь проехать, но адъютант вышел и сказал, чтобы я срочно доложил о приезде машины вам. Что такое случилось? Наверно, передислоцироваться будем?

— Успокойтесь, товарищ Добин, о передислокации начсанарм бы сначала мне по телефону позвонил. Ступайте к шлагбауму, скажите, что я сейчас тоже подойду.

Само собой разумеется, что, по просьбе Склярова, в госпитале никто не знал, какую гостью ждал Алёшкин. Даже Захаров, и тот только о чём-то догадывался.

Когда Борис подошёл к шлагбауму, перегораживающему дорогу в госпиталь, то около часового он увидел двух человек. Одного он знал, это был капитан Волков, адъютант командующего, с ним была женщина, на вид не более тридцати лет. Она была одета в хорошо пригнанное военное платье защитного цвета. Такие платья пока ещё встречались редко, большинство военнослужащих-женщин носили гимнастёрки цвета хаки и тёмно-синие юбки. На голове у неё был, как у всех женщин, имеющих звание среднего комсостава, синий берет.

Завидев подходившего Бориса, женщина сделала шаг вперёд. Когда он подошёл, она встала по стойке «смирно» и, приложив руку к берету, чётко отрапортовала:

— Товарищ майор медицинской службы, младший лейтенант интендантской службы Чекунова прибыла для прохождения дальнейшей службы во вверенном вам госпитале.

— Здравствуйте, — ответил Борис, протягивая руку.

Вместо того чтобы пожать протянутую руку, женщина достала из нагрудного кармашка аккуратно сложенную бумагу и протянула её Алёшкину. Там было сказано, что младший лейтенант интендантской службы Чекунова Мария Юрьевна направляется в госпиталь № 27 для прохождения службы в должности лаборанта. Документ был подписан начсанармом.

Прочтя, Борис сложил его, протянул Добину и сказал:

— Зачислите с сегодняшнего дня на довольствие, — затем повернулся к Волкову. — Что ж, проезжайте, там ведь, наверно, вещи есть?

Но женщина просительно посмотрела на Бориса и мягким, совсем непохожим на тот, каким она отдавала рапорт, мелодичным голосом попросила:

— Пожалуйста, не нужно. Машина командующего невольно привлечёт внимание, а я так этого не хочу. Вон и так уже появилось довольно много любопытных, — при этих словах она покраснела.

Борис, оглянувшись, увидел, что заинтересованные медсёстры и дружинницы уже выскочили из землянок и палаток и, пока не решаясь приблизиться, издали разглядывали незнакомку, которую у шлагбаума встречал сам начальник госпиталя. Алёшкин заметил это и сердито сказал Добину:

— А ну, быстро отправьте всех по своим местам! Нужно будет, позовём.

— Вещи у меня все здесь, — показала Чекунова на небольшой кожаный чемодан, на котором лежала свёрнутая шинель.

— Что же, тогда пойдёмте, покажу ваше жилище, оно уже готово.

Волков нагнулся, чтобы взять чемодан и донести его до домика, но она запротестовала.

— Нет, Григорий Фомич, я сама донесу, спасибо. Вы лучше возвращайтесь в штаб, скажите там, что всё благополучно, — и, подхватив чемоданчик, она шагнула по направлению к Борису. — Я готова.

Пока они шли к домику, а расстояние от шлагбаума до него было шагов триста, Алёшкин успел разглядеть Марию Юрьевну. Это была довольно высокая, изящная, но, очевидно, сильная и хорошо физически развитая женщина. Она не позволила и Борису нести чемодан, когда он предложил ей свои услуги. При этом новая лаборантка улыбнулась, и эта улыбка преобразила её лицо. До этого оно поражало какой-то строгой, классической красотой: тонкий, правильный овал лица, прямой нос, красиво изогнутые брови, большие карие глаза, оттенённые пушистыми ресницами, и довольно полные губы немного великоватого рта делали её похожей на какую-то не то статую, не то картину, изображавшую одну из греческих богинь. Но когда она улыбнулась, и на её левой щеке появилась ямочка, все лицо приняло какое-то мальчишеское, лукавое выражение. Улыбаясь, она повернулась лицом к Борису и, поблёскивая глазами, спросила:

— А что, товарищ майор, неужели вы всем своим подчинённым вещи носите? Наверно, нет. Прошу вас обращаться со мной, как со всеми.

В этот момент они подошли к домику, Борис открыл дверь и сказал:

— Вот ваше жилище. Если что-нибудь вас не устраивает, то скажите, постараемся доделать.

Женщина быстро вошла в домик, пересекла его в несколько секунд. И посмотрев через окошко второй комнаты, из которого открывался вид на густой лес, подступавший почти вплотную, ответила:

— Товарищ майор, всё очень хорошо, только вот я не догадалась купить какой-нибудь материи для занавесок, а они будут нужны, — добавила она, покраснев.

— У нас медсёстры и врачи делают занавески из марли, которую красят красным стрептоцидом или метиленовой синькой.

— Тогда отлично. Вы меня познакомьте с кем-нибудь, я сама договорюсь.

Она осмотрела столик, две табуретки, стоявшие около него, постель, застланную белыми простынями и одним из лучших одеял, имевшихся в госпитале, потрогала перьевые подушки, которые Борис поручил Захарову добыть из каких-то, только ему ведомых, запасов, и повторила:

— Всё отлично.

Она сняла берет и спросила:

— Разрешите сесть, товарищ майор?

Борис смешался: «И как это я, дурень, не догадался сам ей этого предложить?»

— Конечно, конечно, садитесь! — смущённо произнёс он.

Женщина села, улыбнулась снова и опять заговорила:

— А что же вы стоите? Садитесь, пожалуйста, ведь вы теперь вроде как