В этой аккуратно прибранной, чистенькой, но какой-то неуютной, будто страхом наполненной горнице, Наде и самой теперь жутко стало; захотелось поскорее выбежать на крыльцо и — подальше отсюда, от этого трясущегося от страха старичка. Спросить последнее, самое главное: есть ли на город другая дорога, кроме этой, что проходит через их деревню? — и бегом, бегом отсюда…

— Дорога-то есть, как не быть, — торопливо стал объяснять хозяин, — просёлочком да леском… Теперь наше дело такое, теперь пусть они большаками ездят, а мы-то, видать, отъездили. Есть, есть такая дорога, совсем недалече отсюда. Ежели пешим ходом, то тут и всего-то…

— А если не пешим, машиной если?..

— Тут тогда так, — он что-то прикидывал, соображал, потом спросил озадаченно: — А откуда, с каких краёв выбираться-то? Ведь ежели от нашей, скажем, деревни, то тут дело плохо…

— Нет, не отсюда, — сказала Надя, — а от просёлка… Знаете, там на дорогу просёлок выходит, — они уже вышли на крыльцо, и Надя показала рукой. — Вон там, километра три отсюда…

— Знаю, как не знать! — вдруг оживился дед. — Вам и осталось-то через большак тот переехать, а там опять леском, таким же просёлком… И на Соблаго, и на Жукопу. Как за большак-то переедете, — он говорил, а сам оглядывался по сторонам и всё подталкивал, подталкивал её с высокого крыльца, — так прямо и езжайте. А теперь с богом, с богом, туда вон, лесочком… — И уже вслед, вдогонку: — Дать бы чего на дорожку, да ты не одна, видать, а где ж у меня на всех, один вот живу, сам себе хозяин.

— Что вы, — откликнулась она на бегу, — и на том спасибо. Век не забуду, дедушка.

А ноги сами несли её от этого крыльца — скорее, скорее к Алёше! Рассказать ему всё и бежать. И быстрее бы перебраться через этот опасный большак…

17

Нет, не обманул их бородатый старик — была там такая дорога. До обидного рядом была! И проехать-то до неё оставалось… Если бы знать!

Подъезжая вновь к большаку, дядя Фёдор ругал себя на чём свет стоит:

— Ведь знал же, старый я пень, что есть, должна быть! С испугу, что ли, отшибло совсем!..

Прежде чем выехать на большак, остановил машину, постоял, затаившись в кустах, послушал, поглядел по сторонам — нет ли кого, — потом поехали. Но вот и большак пересекли. Увидав крутой песчаный спуск, дядя Фёдор тормознул и на какой-то миг замешкался в нерешительности: впереди на песке пролегли глубокие следы от колёс, а в одном месте колёса, похоже, буксовали — песок был разрыт и раскидан по сторонам, но потом неширокая колея уходила к лесу.

— Кого же тут черти носят? — проворчал озадаченный дядя Фёдор. — Не пойму, куда ехали, туда или оттуда.

Видно, и сам побоявшись увязнуть, он прибавил газу, и машина с рёвом проскочила опасный спуск, выехала на ровную, поросшую травой дорогу. Смахнув ладонью пот со лба, сказал в недоумении:

— На мотоцикле проехали… недавно вроде.

Этот след на песке почему-то насторожил его, он и ехал неуверенно, будто ждал чего-то.

А потом на дороге появились двое… Нет, их было больше, это сначала Надя увидела двоих. Они шли навстречу, и один из них — рыжеволосый, с пилоткой под погоном — поднял руку, предлагая остановиться.

— Какие-то дяди, — почти радостно крикнула Люба.

— Это не дяди, — сказал дядя Фёдор, почему-то продолжая ехать им навстречу.

И теперь эти двое были совсем близко, и рыжеволосый высокий парень, с автоматом наперевес, с торчащей под погоном пилоткой, так и шёл с приподнятой рукой, и до того мирным, вовсе не опасным был этот его жест, и так спокойно, почти доброжелательно смотрели на Надю его светло-голубые, улыбающиеся глаза, что на какой-то миг, желая обмануть свой страх, будто цепляясь за последнюю соломинку, она подумала с обречённым равнодушием: ну и что? Что они могут сделать? Мы же не сделали им ничего плохого…

Что же произошло потом? Ни тогда, ни после, когда пыталась вспомнить и восстановить в деталях случившееся, она так и не могла разобраться во всём. Одна мысль, одно нелепое предположение успело, однако, промелькнуть в голове: как будто ждали их здесь, будто знали, что они не проедут мимо…

Заметив в кузове ребят, те двое переглянулись недоуменно, и что-то вроде разочарования увиделось Наде в их ухмылках; они посторонились даже, сошли немного в сторону, давая проехать машине, и тут из кустов вышли ещё трое или четверо, тоже в серо-зелёной форме, с винтовками и автоматами, и мотоцикл с коляской — не ошибся дядя Фёдор, — заехавший в кусты, стоял наготове, уставившись рогатым своим рулём на дорогу, и один из солдат с суетливой озабоченностью дёргал ногой педаль, пытаясь завести мотор.

Они стояли теперь по обе стороны неширокой, сжатой кустами дороги, с терпеливым ожиданием, почти добродушно поглядывая на ребят, глядевших на них сверху из кузова; весело переговаривались о чём-то между собой, а тот рыжий, когда машина поравнялась с ним, вдруг подмигнул Наде, как старый знакомый, и тут же, кивнув на неё, что-то сказал приятелю, похоже, отпустил вольную шутку, а тот, расхохотавшись громко, одобрительно показал рыжему большой палец.

А дядя Фёдор притормозил, почти остановил машину, но тут же поехал опять, ехал медленно и кивал головой рыжему солдату — мол, понял, сейчас остановлюсь, вот только отъеду немного, вот до этой широкой полянки — и он показывал глазами, махал головой куда-то вперёд, и было похоже, что он выбирает место поудобнее, где можно было бы развернуться и поехать назад. А они несердито покрикивали на него — видно, поняли, чего он хочет, — и кто-то из них одобрительно кивал головой, даже рукой дяде Фёдору показывал, как лучше развернуться на той поляне.

Но тут и случилось то, чего ни Надя, да и никто, конечно, предположить не мог… Незаметно, будто против желания шофёра, машина дяди Фёдора прибавила ходу, а потом в какой-то миг, когда до обозначившегося поворота, до той полянки осталось метров десять, машина вдруг рванулась и, набирая скорость, оглашая лес пронзительным рёвом, понеслась по гладкой дороге. «Зачем, куда это он?» — машинально прижимая Любу к груди, в испуге подумала Надя. Испугалась раньше, чем услышала, как позади, за их спиной, началась беспорядочная пальба, как кто-то закричал или заплакал в кузове, и Надя снова подумала,