было оттеснение северовьетнамцев за реку в Камбоджу. Для этого правительственные войска должны были войти в оккупированные деревни и вступить в бой с северовьетнамской пехотой. Как и в Локзянге, когда наши войска подошли к занятым деревням, они были встречены минометным и стрелковым огнем. Но силы Хаунгиа продвигались вперед до непосредственного соприкосновения с противником, а затем наносили авиационные и артиллерийские удары по выявленным позициям противника. Результат был предсказуем. Поскольку огонь велся по выявленным целям, он оказывал разрушительное воздействие на северовьетнамских пехотинцев. В ходе майских контратак по освобождению деревень Дыкхюэ погибло более пятисот вражеских солдат ценой гибели восьмидесяти пяти наших бойцов. Подразделение 25-й дивизии в Чангбанге настолько плохо справилось со своей задачей (в мае оно уничтожило девятнадцать солдат НВА), что командир 25-й дивизии полковник Ту обругал своих командиров и пригрозил отправить их в роту ополченцев Хаунгиа «учиться воевать».

К концу мая наши войска вытеснили северовьетнамцев из большинства общин Дыкхюэ, но северовьетнамские пехотные части все еще упорно цеплялись за базовые районы на нашей стороне реки. Находившиеся за рекой ханойские войска обошли на пути в Хаунгиа сторожевой пост 83-го пограничного батальона рейнджеров. Теперь они решили, что пришло время уничтожить пограничников, присутствие которых угрожало их путям снабжения в Хаунгиа.

Первый снаряд северовьетнамцев прилетел в звездообразный сторожевой пост рейнджеров во время утреннего построения — 122-мм боеприпас взорвался прямо в центре строя и унес жизни двадцати двух человек. Началась осада 83-го батальона. В течение следующих двух недель коммунисты обстреливали изолированный пост из всех имеющихся в их арсенале орудий, включая американские 105-миллиметровые гаубицы, захваченные ими в начале года у камбоджийской армии. Северовьетнамские саперы и пехота неоднократно штурмовали периметр поста, но рейнджеры держались. На протяжении более чем недели давление на рейнджеров было настолько велико, что они не могли даже похоронить своих погибших, а смрад смерти в воздухе стал нестерпимым. Наконец, под покровом ночи им удалось похоронить своих товарищей в братской могиле на территории базового лагеря.

Однажды вечером мы получили от рейнджеров панический сигнал о помощи. К их периметру приближались танки! Мы быстро вызвали ударный самолет, чтобы «немного пролить свет» на проблему защитников, которые сообщали, что их вот-вот настигнет северовьетнамская бронетехника. Прибытие ганшипа заняло около тридцати минут, и когда AC-119 сбросил на парашюте над осажденным сторожевым постом одну из своих осветительных бомб силой в миллион свечей, местность вокруг оказалась залитой светом на километр во все стороны. Примерно в пятистах метрах к северу от поста пограничников летчик заметил крытый армейский грузовик, спешащий на запад. Это и были северовьетнамские «танки», перевозившие боеприпасы для северовьетнамских артиллеристов. Времена, когда тысячи велосипедистов-носильщиков с трудом переносили грузы, пробираясь по «тропе Хо Ши Мина», прошли — в наличии были более эффективные грузовики «Молотов» советского производства[35].

*****

Двадцать седьмого мая 43-я группа советников потеряла своего первого американца с момента моего приезда. Это произошло, что и неудивительно, в моем «старом доме» — уезде Дыкхюэ. В тот день силы ополчения Дыкхюэ начали в глубине общины Аннинь операцию, представлявшую собой разведку боем вдоль дороги № 7 при поддержке нескольких бронетранспортеров 25-й дивизии с целью определения степени присутствия северовьетнамцев в общине. Мы знали, что потрепанные остатки двух вторгшихся полков отходят в Камбоджу, но мы не знали, какие силы противник оставил в качестве прикрытия и где они находятся. Операция в Аннинь должна была развеять эту неопределенность, что, несомненно, и произошло.

Операцию сопровождали два советника из группы Дыкхюэ — капитан Эд Швабе и штаб-сержант Ричард Арсенó. Швабе и наши ополченцы были переброшены на лодках на западную окраину общины по реке Вамкодонг, а механизированная колонна 25-й дивизии подошла с востока по дороге № 7. Вскоре подразделение АРВН, встретив небольшое сопротивление, захватило бункер противника. В ходе короткой перестрелки погибли два северовьетнамских солдата. Третий человек, получивший ранение лица и истекающий кровью, был взят в плен. Военнослужащие связали пленного, завязали ему глаза и посадили в одну из машин, чтобы вывезти из общины.

Еще западнее, мимо кладбища, двигалась другая колонна, когда северовьетнамцы устроили хорошо подготовленную засаду. Сержант Арсенó, который переносил радиостанцию, был мгновенно убит взрывом гранаты B-40. (Ничто так не пугало северовьетнамцев, как американец с рацией). Взрыв свалил капитана Швабе с ног и осыпал его осколками, после чего северовьетнамские солдаты открыли шквальный огонь по ошеломленным ополченцам, которые укрылись за могильными плитами из песчаника. Несколько солдат погибли, пока ошеломленный и раненый капитан Швабе пытался укрыться на кладбище. Американского офицера спасло от гибели то, что храбрый вьетнамский переводчик вытащил своего начальника в безопасное место.

Я как раз обедал, когда до нас дошла весть о засаде. На командном пункте я обнаружил, что вьетнамские радисты ведут напряженные переговоры с подразделением, угодившим в засаду — оно все еще находилось под огнем и запрашивало артиллерийскую поддержку, в то время как несколько бойцов пыталось извлечь тела своих погибших.

Когда я понял, что сержант Арсенó мертв, меня охватило тошнотворное чувство. Этот уроженец Массачусетса совсем недавно присоединился к нашей группе. Статный, обходительный, с хорошим чувством юмора, сержант Арсенó сразу же пришелся по душе жителям Дыкхюэ, самостоятельно изучая вьетнамский язык. Он идеально подходил для работы в качестве советника и прекрасно ладил с вьетнамцами, которые чувствовали, что они ему нравятся. Теперь несчастный сержант стал жертвой наступления Нгуен Хюэ, и его тело везли в Баочай на бронетранспортере.

Когда весть о гибели сержанта Арсенó дошла до вьетнамцев в Дыкхюэ, многие из них не скрывали слез, оплакивая потерю своего нежного друга — далеко не малая дань уважения в районе, где смерть в бою стала повседневным событием.

X

Родиться на севере, чтобы умереть на юге

Такое зрелище никак нельзя было пропустить. Полковник Ту, командир 25-й дивизии, собирался допросить северовьетнамского солдата, попавшего в плен во время злополучной операции в Дыкхюэ. Полковник был высокомерным, шумным офицером, и являлся начальником подполковника Хау, когда тот служил в 25-й дивизии. Важное событие должно было состояться в кабинете подполковника, и мои коллеги настоятельно просили меня его не пропустить.

Вместе с капитанами Сангом и Нга, я прибыл в кабинет Хау как раз в тот момент, когда в присутствии полковника Ту один из сержантов разведотдела, которым руководил Нга, вводил пленника. Чтобы понаблюдать за этим зрелищем, в небольшой комнате собралось большинство сотрудников из числа руководства провинции.

Рост пленного составлял около пяти футов четырех дюймов, его короткая стрижка уже успела отрасти, на лице было заметно напряжение от пережитого