тяжести. В общей сложности от бомбардировок лишились крова более трехсот семей, в которых проживало несколько тысяч человек. Даже если бы никто из них не внял призывам коммунистов перебраться на прежние места, операция была бы признана противником успешной. Ценой всего нескольких жертв Чунглап был разрушен наполовину. Пока 101-й полк восстанавливался в Камбодже, правительству Сайгона предстояло заботиться о беженцах и восстанавливать разрушения, причиненные собственными ВВС.

Вскоре после окончания боя я вместе с начальником отдела Военной службы безопасности капитаном Сангом посетил Чунглап. Пробираясь среди жалких развалин деревянных и жестяных домов общины, мы убедились, что наша победа была неполной. Когда мы подошли к груде искореженной жести, где несколько женщин искали хоть что-то пригодное для спасения, одна из них подняла голову. Тряся пальцем в сторону Санга, она начала горько обличать американцев за разрушение ее дома, не зная и, конечно, не обращая внимание на то, что я могу ее понять. Когда она выплеснула свои чувства, я был поражен ее обвинениями. Ведь ее дом разрушили южновьетнамские «Скайрейдеры», а не американские ВВС! В этот напряженный момент я набросился на удивленную домохозяйку с сарказмом, заявив ей, что если ей не нравятся результаты операции, то она должна обратиться к местному командиру АРВН или северовьетнамскому политруку, но не вмешивать в это дело американцев, но как только закончил свою тираду, то понял, что все это было бессмысленно. Для этой женщины все самолеты прилетали из Америки, и ей было все равно, кто их пилотирует. Ее дом сравняли с землей, ее жизнь была нарушена, и никакие политические препирательства не могли этого изменить. Эта встреча оставила меня расстроенным и подавленным на весь оставшийся день. Только что мне открылось еще одно из главных сильных сторон Вьетконга — какие бы грехи ни делал противник, какие бы тактические или политические просчеты не допускали его бойцы и начальники, они все равно оставались теми, кем я никогда не смог бы стать, сколько бы языков ни выучил, — вьетнамцами.

Разрушение Чунглапа стало преддверием грядущих событий в Хаунгиа. Возможно, я был потрясен, впервые увидев результаты тактических авиаударов в тот день, но вскоре должны были произойти события, которые настолько глубоко вовлекут нас в войну, что мы будем не только вызывать тактические авиаудары, но и запрашивать удары с летящих на большой высоте бомбардировщиков B-52 в рамках операции «Арклайт»[34]. Одиннадцатого мая 1972 года наступление Нгуен Хюэ нанесло удар по провинции Хаунгиа.

*****

Было четыре утра, когда полковник Бартлетт постучал в мою дверь и крикнул:

— Лучше вставай и отправляйся на командный пункт, Стью. НВА заняли общины Локзянг и Аннинь. Похоже, что мы наконец-то получим свою долю от наступления Нгуен Хюэ.

«О Боже, — подумал я, натягивая ботинки, — как бы мне хотелось, чтобы полковник Тхань был жив!» Если северовьетнамцы заняли две общины, то у нас были серьезные проблемы. Для проведения такой операции потребовалось бы не менее полка.

На командном пункте собралось все руководство провинции. Наши коллеги с мрачными лицами сидели у радиостанций, напряженно пытаясь уловить плохие новости, поступавшие из уездов Дыкхюэ и Чангбанг. Начальники обоих уездов сообщали, что в их районы идет массовое проникновение северовьетнамских регулярных войск. По словам начальника уезда Дыкхоа, через границу хлынуло такое количество вражеских войск, что он был вынужден отдать приказ об отводе войск практически со всех сторожевых постов в северной части своего уезда. Пока он говорил, мы слышали звуки минометного, ракетного огня и стрельбы безоткатных орудий.

Не менее мрачными были и новости из уезда Чангбанг. Вражеские войска уже вошли в сердце общины Локзянг и из 75-миллиметровых безоткатных орудий били по отставшим защитникам администрации общины. Уездные ополченцы также были вынуждены оставить ряд сторожевых постов на пути наступающего противника. Штаб уезда Чангбанг подвергся ракетному обстрелу.

В Хаунгиа вторглось более двух тысяч военнослужащих 24-го и 271-го ханойских полков. Вооруженные недельным запасом продовольствия и боеприпасов, солдаты этих двух частей получили приказ любой ценой захватить и удержать местность. Их появление вызвало обычный поток беженцев — жители деревень покидали новую зону боевых действий. Северовьетнамские захватчики были ветеранами нескольких ожесточенных боев последних недель и не теряли времени, подготавливая поле боя для длительной обороны только что освобожденной территории. В течение всей ночи 11-го мая они окапывали свои позиции, прокладывали провода связи, устанавливали наблюдательные пункты. Вражеский командир отправил один взвод для оборудования блокпоста и отрезания Дыкхюэ от столицы провинции Баочай, а одной из своих рот приказал захватить сторожевой пост в общине Аннинь, расположенную на ключевом перекрестке между Баочаем и Чангбангом.

С поста в Аннине пришло встревоженное сообщение — солдаты слышали звуки земляных работ за пределами своих позиций. На посту находилась разношерстная группа ополченцев, полицейских, горстка подростков из НСС и гражданский староста общины. За пределами их крошечного глинобитного форта целая рота северовьетнамцев готовилась к атаке. Когда староста судорожно попросил подкреплений, его голос надломился.

То, что произошло дальше, было одним из тех странных, совершенно необъяснимых событий, которые могут оказывать решающее влияние на исход военной кампании. Утратив преимущество внезапности, северовьетнамское подразделение отложило атаку на сторожевой пост еще на час, дав тем самым сильно уступающим по численности и вооружению защитникам время на подготовку к обороне. В то же время подполковник Хау приказал двум ротам ополченцев готовиться к переброске на грузовиках к осажденному посту с первыми лучами Солнца — или, если понадобится, раньше.

В итоге коммунистическое подразделение атаковало крошечный пост около пяти часов утра. Штурму предшествовал минометный обстрел, после чего северовьетнамцы выскочили из своих неглубоких окопов и по открытому полю устремились к цели. Небо сразу же осветилось сигнальной ракетой, выпущенной защитниками, которые открыли шквальный огонь по атакующим. По меньшей мере пять северовьетнамцев сразу же упали, и атака захлебнулась. Ошеломленные северовьетнамские войска отступили на безопасные позиции, чтобы еще раз обдумать возникшую проблему. Солдаты марионеточного правительства показали зубы.

Восстановить причину того, что произошло дальше, невозможно. Ответ на этот вопрос знает только командир северовьетнамской роты, а опросить его после боя оказалось невозможно. Уцелевшие в бою северовьетнамцы (всего пять человек) знают только то, что они оставались в своих окопах до рассвета, поскольку не получили приказа ни на вторую атаку, ни на отход. В результате, когда взошло Солнце, все подразделение коммунистов все еще лежало в нерешительности на своих наспех подготовленных и открытых позициях. Защитники, видя, что противник находится так близко к их посту, начали вести прицельный огонь из стрелкового оружия по северовьетнамцам, которые в ответ еще ниже вжимались в свои норы.