Я плохо помню день или два, последовавшие за смертью полковника. Его гибель потрясла меня сильнее, чем любое другое событие за время моей службы в Хаунгиа. Даже убийство Фитя, ответственность за которое я возлагал на себя, не потрясло меня так, как гибель полковника Тханя. Я с ужасом ждал похоронной процессии и знал, что не смогу сохранить самообладание, когда буду стоять перед госпожой Тхань на панихиде. Я все время думал о его десяти детях и о том, что он был известен как первый начальник провинции Хаунгиа со скромным достатком.

На похороны мы с полковником Бартлеттом надели форму цвета хаки. Процессия должна была начаться у резиденции Тханя, пройти мимо здания администрации провинции, а затем направиться в Бьенхоа, где кортеж остановится у скромного дома, в котором жила семья Тханя. Вьетнамский обычай требовал, чтобы покойного в последний раз навестили в каждом из его мест жительства и работы. Из Бьенхоа полковник Тхань будет доставлен в Сайгон для погребения на Национальном кладбище Мак Зинь Ти.

Тхань умиротворенно лежал в гостиной своей виллы, всего в нескольких футах от дивана, на котором я тринадцать месяцев назад рассказывал ему об общине Танми. На нем не было ни следа — никаких признаков насильственной смерти. Я произнес свои правильные и тщательно отрепетированные слова соболезнования госпоже Тхань, которая была одета в белую муслиновую траурную пижаму, как того требовал обычай. Рядом с ней находились все ее дети, одетые в такие же белые одежды. Я почувствовал, что начинаю задыхаться, и отступил в дальний угол комнаты. Мое внимание привлек шум на кухне, и я заглянул за угол. К дому подъехал военный грузовик, и двое солдат спокойно грузили на него вещи покойного. Судя по всему, скоро у нас будет новый начальник провинции.

Мы с полковником Бартлеттом шли в процессии за черным, похожим на автобус катафалком, который вез полковника Тханя. Когда процессия медленно двигалась по главной улице Баочая, было видно, что проститься с полковником Тханем пришло большинство жителей города. Его простой образ жизни и честность произвели впечатление на многих. У большинства собравшихся на глазах были слезы, и я слышал, как самые близкие говорили: «Десять детей, а у него даже нет дома, где они могли бы жить. Какая жалость». Всю дорогу до здания администрации провинции процессия проходила мимо скорбящих граждан. Мы прошли всего несколько сотен метров, когда я почувствовал, что на глаза навернулись слезы. Я поборол себя и с досадой посмотрел на полковника Бартлетта, который шел справа от меня. У полковника, уставившегося в одну точку, была та же проблема. Это был ужасный момент.

Мы похоронили полковника Тханя в Сайгоне в тот же день на фоне жалобных причитаний его вдовы, как того требовал вьетнамский обычай. Старший сын Тханя нес большую фотографию отца, посмертно получившего звание полного полковника, в рамке. После похорон мы молча ехали обратно в Баочай, и я испытывал мрачное предчувствие, что гибель полковника Тханя означает для провинции Хаунгиа начало плохих времен.

Полковник Тхань был убит потому, что он был слишком эффективным и недостаточно коррумпированным военачальником, который не соответствовал коммунистическому стереотипу руководителя провинции. С того дня, как Тхань занял пост начальника провинции, дела у вьетконговцев в Хаунгиа шли не лучшим образом[33].

Его упорный поиск правильного сочетания боевых командиров и расстановки сил привел к резкому повышению эффективности наших войск в ущерб вьетконговцам. Под руководством Тханя был достигнут значительный прогресс в борьбе с теневым правительством Вьетконга. Хотя верно, что большинство успехов «Феникса» в Хаунгиа было достигнуто под влиянием американцев, но также верно и то, что полковник Тхань, несомненно, получал похвалу или вину за эти успехи от своих начальников и от вьетконговцев. К моменту гибели руководителя провинции мы находили в документах Вьетконга многочисленные упоминания о проблеме «белых деревень» — деревень, в которых не было вьетконговских кадров. До прибытия полковника Тханя в провинции Хаунгиа не существовало такого понятия, как «белая деревня». Когда-то эта провинция славилась как убежище революции, но агрессивность полковника поставила под угрозу власть врага над 229 тысячами ее жителей. Убийство Тханя ознаменовало решимость коммунистов положить конец тревожному ослаблению своих позиций в Хаунгиа.

По иронии судьбы, Тхань, возможно, никогда не был бы убит, если бы был коррумпированным, неэффективным и своекорыстным начальником провинции. Такие люди, которых в Южном Вьетнаме было предостаточно, были ценным достоянием революции, поскольку каждый коррумпированный чиновник увековечивал то, что коммунисты называли «противоречиями» сайгонского режима. Именно действия таких людей обеспечивали достаточную базу политической поддержки Вьетконга. Только в редких случаях, когда правительственный чиновник был настолько коррумпирован и оскорбителен, что его смерть приветствовалась всеми, коммунисты организовывали убийство, но в обычных обстоятельствах они прибегали к ликвидации только тех, чьи действия наносили ущерб организационной целостности революции. Иными словами, Вьетконг не стал бы помогать сайгонскому правительству наводить порядок.

IX

Война приходит в Хаунгиа

Полковник Тхань оказался тем самым пресловутым «трудным примером для подражания», и его сменщик с самого начала стал испытывать трудности. Подполковник Доан Конг Хау прибыл в провинцию Хаунгиа со штабной должности в 25-й дивизии АРВН, где он славился тем, что любил играть в любимчиков среди своих штабных офицеров. Хау был красивым, хотя и несколько тщеславным офицером, склонным при любой возможности придираться к своим менее любимым подчиненным. Я познакомился с новым подполковником в день его прибытия и впечатлен не был. Он умел прихорашиваться, как женщина, и создавалось впечатление, что он не может пройти мимо зеркала, не остановившись, чтобы причесать свои черные волосы. Пришлось напомнить самому себе, что никто и никогда не сможет заменить полковника Тханя и что важно дать новому человеку справедливый шанс показать, на что он способен. Полковник Бартлетт чувствовал то же самое, и мы оба решили воздержаться от окончательного суждения, пока полковник Хау не получит возможность показать нам, на что способен. Если мы не ошиблись в выборе, то такая возможность представится весьма скоро.

После убийства полковника Тханя вьетконговцы активизировали подрывную деятельность в наших общинах. Коммунистические отряды разбились на небольшие ячейки, чтобы облегчить передвижение, и эти ячейки распространяли информацию о том, что наступление Нгуен Хюэ ведет к краху правительства Тхиеу. Коммунисты-политработники призывали население поддержать новое наступление, жертвуя рис, призывали подростков из народных сил самообороны и наших солдат дезертировать. В ближайших к реке Вамкодонг деревнях крестьяне начали укреплять свои