Атаки коммунистов на первых порах были успешными, поскольку тактическая внезапность принесла первые плоды. Столица провинции Куангчи пала, северовьетнамские войска окружили город Анлок. Но когда шок от первых атак прошел, ответные действия южновьетнамцев и американцев показали, что руководство Ханоя недооценило боевой дух молодой южновьетнамской армии, а также решимость президента Никсона противостоять военному запугиванию. На земле армии Сайгона вели ожесточенные бои за возвращение утраченных территорий. В воздухе южновьетнамские и американские самолеты безжалостно бомбили скопления северовьетнамских захватчиков. Двадцатого мая президент Никсон должен был посетить Москву, но, тем не менее, он приказал американским бомбардировщикам, включая B-52, бомбить Север. Американский флот впервые за долгую войну заминировал гавани и внутренние водные пути Северного Вьетнама. Эти дорогостоящие боевые действия сильно ослабили силы Ханоя на Юге, а возобновившиеся воздушные атаки на Севере привели к тому, что война стала достоянием жителей Ханоя и Хайфона. Пасхальный натиск вскоре зашел в кровавый тупик, а затем стал медленно, но неумолимо переходить уже в наступление на коммунистов. Первое за всю войну общевойсковое наступление Ханоя было рассчитано на применение огневой мощи, которую американские и южновьетнамские войска так часто не могли эффективно использовать в ходе войны. Решительная оборона южновьетнамцами Анлока, казалось, свидетельствовала о том, что вьетнамизация прошла успешнее, чем кто-либо смел надеяться.

В провинции Хаунгиа люди 43-й группы советников и наши вьетнамские союзники стали объектом наступления северовьетнамской дивизии в общем направлении на Сайгон — атаки, которая привела к нескольким неделям ожесточенных боев. Боев, ставших не более чем эпизодом в истории войны, однако для их участников они стали периодом беспрецедентного насилия и опасности в провинции, для которой звуки боя были не чужды.

*****

Начиная с 30 марта, мы стали получать сообщения о широкомасштабных атаках северовьетнамцев по всей стране. Особенно зловещими были сводки, сообщавшие о наступлении танковых частей коммунистов на самую северную провинцию Южного Вьетнама Куангчи. Сообщалось, что там северовьетнамские войска разгромили недавно сформированную и не имеющую боевого опыта 3-ю дивизию. Со своих позиций в демилитаризованной зоне, ханойские войска наносили удары по южновьетнамским объектам из 130-миллиметровых орудий советского производства[30], обладавших большой дальностью стрельбы. Южновьетнамцы были бессильны нанести ответный удар, поскольку артиллерия северовьетнамцев располагалась далеко за пределами досягаемости их американских 105- и 155-миллиметровых гаубиц. Радио Ханоя быстро проинформировало о тяжелом положении южновьетнамцев, которых превосходили количественно и качественно. По утверждениям Ханоя, наступление, получившее название Нгуен Хюэ, позволило «освободить значительную часть Юга» и стало «предвестником смерти» сайгонского режима[31].

По мере того как разворачивались события следующей недели, казалось, что наши худшие опасения сбываются. Ханой решил идти напролом и направил в бой свою обновленную и заново оснащенную регулярную армию. Обладая уникальным преимуществом — возможностью сосредоточить свои силы там, где южновьетнамцы были слишком растянуты, — северовьетнамцы добились первых впечатляющих успехов.

Эти первые победы северовьетнамцев разрушительным образом сказались на моральном состоянии южновьетнамцев в Баочае. По мере поступления плохих новостей офицеры и солдаты штаба осаждали меня вопросами о возможной реакции американцев на вторжение северовьетнамцев. «Что будет делать президент Никсон, дайви?» — на этот вопрос я давал уклончивые ответы, наверное, раз по десять на дню в течение первой недели наступления Нгуен Хюэ.

К середине апреля Ханой ввел в наступление тринадцать дивизий. Северовьетнамские части захватили бóльшую часть провинции Куангчи на севере страны, а три полнокровные дивизии наступали на провинцию Биньлонг, расположенную в нескольких часах езды к северу от Сайгона. Северовьетнамцы окружили столицу провинции город Анлок и предприняли несколько танковых атак на город. Это был тактический и логистический триумф — коммунисты впервые применили бронетехнику на юге. В Анлоке советские зенитные ракеты SA-7 с тепловым наведением, выпускаемые пехотинцами НВА[32], в одночасье изменили правила применения вертолетов. Появление вражеских танков в непосредственной близости от Сайгона вызвало вспышку «танковой лихорадки» среди южновьетнамских войск повсюду, в том числе и в Хаунгиа (танковая лихорадка — это очень заразная болезнь, которая поражает рядового пехотинца на любом участке операции, где впервые появляется вражеская бронетехника. Ее основной симптом — склонность слышать, видеть и обонять танки повсюду, даже там, где их нет).

Западные журналисты быстро назвали атаки северовьетнамцев «Пасхальным наступлением» и предположили, что целью Ханоя является создание так называемого «третьего Вьетнама». Этот термин был придуман для обозначения стремления коммунистов контролировать значительную часть территории и населения Южного Вьетнама для использования в качестве козыря на переговорах. Достижение этой цели позволило бы Ханою утверждать, что «Временное революционное правительство» Вьетконга является легитимным (поскольку контролирует не только обширные территории, населенные лишь небольшими общинами).

Независимо от целей, северовьетнамское наступление вызывало у нас в Хаунгиа серьезную тревогу. Помимо того, что новые атаки повлияли на моральный дух наших коллег, они усилили предположения о том, что северовьетнамские подразделения, которые, как известно, базируются по ту сторону границы от провинции, могут выступить против наших ополченцев. Усугубляло ситуацию и то, что крайняя американская группа РЛС наземного наблюдения, созданная в Дыкхюэ, только что была свернута в рамках последнего заявления президента о выводе войск. Если бы северовьетнамцы хлынули из Камбоджи, нас бы об этом никто не предупредил.

До наступления в Куангчи и Анлок никто не задумывался о том, что наши ополченцы могут столкнуться с танками противника. Теперь же, когда в бой вступили сотни коммунистических танков, нам пришлось смириться с тем, что правила войны с небольшими подразделениями в провинции могут быть быстро нарушены. Одно дело, когда легковооруженные отряды ополчения полковника Тханя противостоят батальонам главных сил Вьетконга, — которые на самом деле были всего лишь легкой пехотой численностью с роту — и другое дело, когда роты и батальоны наших региональных сил столкнутся с полками и дивизиями северовьетнамцев, которые в начале войны хорошо показали себя в боях с американской армией. Силы вторжения Ханоя численностью в тринадцать дивизий прижали к земле почти все дивизии регулярной армии Южного Вьетнама, за исключением трех, отвечавших за охрану богатого рисом района дельты Меконга. Если бы северовьетнамцы нанесли удар по провинциям Хаунгиа и Тэйнинь — западным подступам к Сайгону, то им противостояла бы только одна регулярная дивизия, 25-я, и наши ополченцы. Поскольку 25-я дивизия была одной из наиболее слабых правительственных соединений и дислоцировалась в основном в провинции Тэйнинь, полковники Бартлетт и Тхань понимали, что оборона провинции Хаунгиа ляжет на плечи местных ребят из нашего ополчения.

Несмотря на то, что меня как офицера разведки больше интересовала обстановка у противника, чем состояние дружественных