и важной, чтобы ее упустить. Тим попросил Ба Тунга нарисовать эскиз бункерного комплекса, что Тунг легко сделал. Он родился в доме в пятидесяти метрах от штаб-квартиры Нам Куонга. На своем рисунке Тунг изобразил руины своего родового дома, большое баньяновое дерево неподалеку и три бункера. Затем Тим сравнил эскиз Тунга с аэрофотоснимком деревни. К всеобщей радости (и без сюрпризов ни для кого), фотография и эскиз почти полностью совпали. Опытный дешифровщик аэрофотоснимков подтвердил, что на снимке с большой долей вероятности можно увидеть как минимум три бункера возле баньянового дерева. В Чангбанге начальник уезда признался Тиму, что участок общины Андинь, описанный Ба Тунгом, был «недоступен» для его войск в течение многих лет из-за множества мин и ловушек, установленных там противником.

С точки зрения Тима все это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Конечно, рассуждал он, когда Ба Тунг переметнулся, Нам Куонг должен был посчитать, что его штаб обнаружен, и принять меры предосторожности, переместившись в другое место. Тем не менее, на аэрофотоснимках были видны следы недавних перемещений вокруг предполагаемого бункерного комплекса. С мыслью о том, что «попытка — не пытка, а спрос — не беда», и с уверенностью в том, что Ба Тунг пока не ошибся ни в чем, что он предоставлял, Тим посетил еще одну встречу в Баочае в доме полковника Тханя. На этой встрече полковник Тхань дал свое согласие на проведение налета на штаб подразделения N-10.

Согласно плана, целевой район должен был быть оцеплен на рассвете войсками полковника Тханя. Начиная с 9.00 утра, бункеры у баньянового дерева должны были быть подвергнуты интенсивныму сосредоточенныму артиллерийскому огню. На земле молодой северовьетнамский сапер из группы Тима из Бьенхоа должен был провести южновьетнамцев через минное поле к их цели. При необходимости, по бункерам должны будут открыть огонь на подавление бортовые стрелки вертолета управления. При планировании было единодушно решено, что будут предприняты все попытки захватить Нам Куонга и как можно больше его подчиненных. Полковник Тхань проинформировал об этом требовании командира своих наземных сил. Если Нам Куонг будет взят живым, он станет бесценным дополнением к агентурному банку данных.

Тиму повезло, и операция прошла почти без сучка и без задоринки. Как только артиллерия перенесла огонь, северовьетнамский сапер провел войска полковника Тханя через минное поле, обнаружив и обезвредив на их пути двадцать четыре мины-ловушки. Вертолет управления, зависнувший над районом, подвергся обстрелу с земли со стороны нескольких вражеских солдат возле бункерного комплекса. Бортовые стрелки открыли ответный огонь, и сопротивление прекратилось. С земли северовьетнамский сапер сообщил Тиму по радио, что бункеры захвачены. Весь личный состав подразделения N-10 был либо убит, либо ранен, захвачено большое количество документов.

К тому времени, когда вертолет управления приземлился возле баньянового дерева, произошло трагическое событие. Раненый Нам Куонг сдался правительственным войскам, которые быстро казнили его на месте. Шестнадцатилетняя связная Тхи Бе была ранена в бедро и, вероятно, ее постигла бы та же участь, если бы не прибыл полковник Тхань и остальные военнослужащие группы управления. Северовьетнамский сапер был ожесточен и разгневан тем, чему он стал свидетелем. Полковник Бартлетт выразил решительный протест полковнику Тханю, который извиняющимся тоном объяснил, что отряды ополчения Чанбанга уже много лет терзаются вьетконговцами. (Позже Тхань сделал выговор и понизил в должности командира подразделения).

При обыске бункерного комплекса было обнаружено еще семь тел и более двух тысяч страниц секретных документов. Среди этих документов выделялись несколько альбомов, содержащих газетные вырезки с описанием «побед N-10». Раненую девушку погрузили на один из вертолетов и доставили в Бьенхоа, где австралийский врач восстановил повреждение ее ноги. Позже, окруженная другими бывшими сотрудниками Вьетконга из уезда Чангбанг, Тхи Бе стала еще одним рекрутом для агентурного банка данных.

Документы, изъятые в тот день, оказались настоящим кладезем информации. Они ясно указывали на то, что подразделение N-10, занимающееся городскими действиями в Сайгоне, состояло исключительно из легализованных кадров. В одном из блокнотов было указано более шестидесяти агентов N-10 в районе Сайгона. Там, страница за страницей, перечислялись настоящие имена, подпольные клички, почтовые ящики, адреса и инструкции по проведению тайных встреч и закладок, используемых N-10 для управления своим аппаратом. В этом же документе были указаны более сорока саперов, прошедших минно-подрывную подготовку, и еще с десяток человек вспомогательного персонала. Только одна эта книга стала ключом к уничтожению деятельности подразделения N-10.

Там же находилась письменный отчет под названием «Как мы взорвали клуб Ту До», в которой женщина-автор подробно описывала сильные и слабые стороны подготовки и проведения взрыва ночного клуба в Сайгоне, попавшего в заголовки газет в 1970 году. Военнослужащие также нашли большой альбом, в котором содержались оригинальные планы подрыва отеля «Бринкс» и газетные вырезки с изображением сенатора Макговерна, стоящего на руинах другого триумфа подразделения N-10 в центре Сайгона.

Но больше всего удивил набор документов, из которых следовало, что главным оперативным сотрудником подразделения N-10 в Сайгоне была двадцатилетняя девушка по имени Нгуен Тхи Кьеу. Кьеу была уроженкой общины Андинь, как и почти все шестьдесят с лишним подрывников, о которых говорилось в документах. Большинство из них были завербованы сразу после окончания средней школы в Чангбанге, и сейчас они жили в Сайгоне под чужими именами с государственными удостоверениями личности. Ба Тунг знал Нгуен Тхи Кьеу, как знал практически всех из Андиня. Кьеу, вспоминал он, в подростковом возрасте работала простой связной, а затем родители отправили ее в школу в Сайгоне. Там, как подтверждали документы, она и была завербована в N-10.

Поскольку агентурный аппарат подразделения N-10 почти полностью базировался в Сайгоне, эти документы были переданы вьетнамской специальной полиции в столице, которая должна была отреагировать на массу оперативной информации, пригодной для реализации. При правильном подходе, блестящее разведывательное достижение, который обеспечивали документы, позволил бы вьетнамцам вывести N-10 из строя, не говоря уже о возможности вербовки некоторых вскрытых вьетконговцев для работы в качестве правительственных информаторов.

Несколько месяцев спустя удрученный полковник Шинь сообщил Тиму, что сайгонской полиции не удалось завербовать ни единого информатора, хотя им и удалось арестовать из состава подразделения N-10 пятьдесят человек. Смущенный Шинь рассказал Тиму, как команда сайгонской спецполиции умудрилась заблудиться во время неудачной попытки найти Нгуен Тхи Кьеу в общине Андинь.

— Мне стыдно говорить вам об этом, — признался полковник, — но несколько заключенных были казнены в Сайгоне — замучены до смерти.

Рассерженный Тим, не терпевший подобных промахов, организовал свою собственную операцию в Андине, но все, чего он и его люди смогли добиться, это получить фотографии девушки. К этому