Тим и его люди немедленно переправили пленников в Бьенхоа, где их разделили и разместили в «гостевом доме», управляемом национальной полицией. Большая, комфортабельная вилла, «дом отдыха национальной полиции» могла вместить несколько человек. Комнаты для допросов и спальные помещения были хорошо оборудованы, а обслуживали учреждение штатные повара и горничные. Единственное сходство с тюрьмой заключалось в том, что у входных ворот стояла вооруженная охрана. Именно здесь были собраны первые плоды усилий Тима. Двадцать три неудачливых «гостя» по очереди оказывались перед Ба Тунгом и безжалостно отыгрывались друг на друге. Тим неоднократно напоминал им, что единственный способ спастись от правительственных тюрем — это сотрудничать, как это делал Ба Тунг. Тот, конечно, всегда был наготове, уговаривая своих бывших товарищей присоединиться к нему на свободе. Некоторые из двадцати трех мужчин и женщин решили сделать это. Их признания, конечно же, привели к новым арестам, новым раундам «допросов с очной ставкой» и еще одной серии операций по свертыванию инфраструктуры противника. Начал нарастать снежный ком. Вскоре Тим оказался настолько завален источниками информации и данными, полученными в ходе этого цикла, что стал работать над досье полный рабочий день. Работая без устали, он ежемесячно составлял десятки досье на ключевых лиц, и все они порождали новые аресты, допросы и объекты. Число сговорчивых вьетконговцев из Чангбанга под контролем Тима быстро росло, и этот «агентурный банк данных» практически лишил все допросы спортивного интереса. В какой-то момент в 1972 году Тим жонглировал не менее чем сотней сотрудничающих с ним бывших вьетконговцев.

Ущерб, нанесенный до сих пор надежной организации Вьетконга, был значительным. В результате операции Тима была уничтожена сеть военной разведки коммунистов в Чангбанге, и даже выловлен ряд агентов, работавших на высшие эшелоны коммунистического командования. Во время одного из рейдов были задержаны теневые правительственные чиновники из соседней общины Локхынг, а также ряд коммунистических чиновников, работавших на штаб уезда Чангбанг. Хотя военные цели не входили в задачу допросов в Бьенхоа, благодаря постоянно растущему агентурному банку данных были вскрыты многие вражеские базы вдоль реки Сайгон. В течение 1971 и 1972 годов люди Тима передавали командиру вьетнамского корпуса цель за целью, что привело к катастрофическим последствиям для коммунистических военных подразделений в районах базирования на реке Сайгон.

Высшее командование коммунистов было встревожено этими неудачами, и прошло совсем немного времени, прежде чем захватываемые в Чангбанге документы стали отражать это беспокойство. Чтобы защитить Ба Тунга, Тим придумал свалить большую часть ущерба, нанесенного организации в Чангбанге, на несчастного вьетконговского пленного по имени Ту Дык. До своего пленения Ту Дык был в уезде Чангбанг руководителем военной пропаганды. Это был преданный и знающий коммунист, которого следователи оценили как «блестящего и симпатичного». С теми, кто его захватил, Ту Дык мог спорить о диалектическом материализме и более чем уверенно отстаивал свою точку зрения, в то время как большинство других вьетконговцев не отличали диалектический материализм от миски с рисом. Он также был волевым человеком, который не поддался на уговоры умных дознавателей Тима. Как ни старались, захватчики Ту Дыка не могли убедить своего симпатичного противника назвать имена многих легализованных сотрудников, которых, как они были уверены, он знал в силу своего положения. В отчаянии они попытались сломить его дух, выставив его предателем. Несчастный был вынужден сопровождать несколько операций по аресту, организованных Ба Тунгом и другими информаторами. «Сжигая» его таким образом, они надеялись, что Ту Дык осознает всю бесполезность своего молчания.

К середине 1972 года общее число пойманных в результате первоначальной операции и ее последующих достигло более трехсот человек. Поскольку Тим открыто демонстрировал Ту Дыка во время нескольких арестов, до коммунистов дошли слухи, что он предал дело революции. Подавленный своим положением, он попытался однажды ночью покончить жизнь самоубийством, чуть не вскрыв себе руку опасной бритвой. К счастью, австралийский врач из больницы Бьенхоа чудом спас ему жизнь, несмотря на то, что пульс упал ниже тридцати ударов. Позже Ту Дык прозреет и присоединится к людям Тима, чтобы стать ценным дополнением к его агентурным усилиям. Агентурная база данных росла, подобно персонажам комиксов.

*****

На протяжении всего периода американского участия во Вьетнаме вьетконговские диверсанты составили впечатляющий послужной список успешных операций в районе Сайгона. Одним из примеров такой операции был взрыв офицерского общежития в отеле «Бринкс». По всему Сайгону полицейские участки, ночные клубы, рестораны и любые заведения, которые обслуживали американцев, являлись мишенями для вьетконговских специалистов-подрывников, которые входили в состав печально известного батальона саперов N-10. Во время своего знаменитого визита в Сайгон в 1970 году антивоенный сенатор Джордж Макговерн был сфотографирован прессой среди руин сайгонского отеля, который агенты N-10 взорвали к его визиту. Операции подразделения N-10 всегда носили сугубо политический характер, обеспечивая превосходную и доступную цветную кинохронику «влияния» вьетконговцев в Сайгоне. С этим же подразделением была связана и одна из самых успешных операций, реализованная благодаря дезертирству Ба Тунга.

Однажды вечером в Бьенхоа, после того, как в Чангбанге полным ходом шел разгром вьетконговской сети, Ба Тунг вместе с одним из следователей пили пиво. Тунг рассеянно вспоминал о своих днях вьетконговца, когда неожиданно упомянул, что забыл рассказать своему новому начальству о штабе саперного батальона N-10, который находился в общине Андинь. Так началась одна из самых известных операций вьетнамской войны.

Тунг объяснил, что он был единственным кадровым офицером в Андине, который был осведомлен о местонахождении штабного комплекса подразделения N-10. Затем он рассказал своему недоверчивому слушателю, как Нам Куонг, командир батальона, и восемь сотрудников его штаба укрывались в комплексе из трех бункеров в сильно защищенном минами и ловушками районе общины Андинь. По словам Тунга, у Нам Куонга и его подчиненных было только два канала связи с внешним миром. Штабной бункер был оборудован рацией, по которой подразделение N-10 получало зашифрованные приказы от коммунистического верховного командования. Связь с сайгонскими агентами батальона осуществляла симпатичная шестнадцатилетняя девушка-связной по имени Тхи Бе. Ба Тунг был абсолютно уверен, что штаб Нам Куонга полностью уязвим для нападения, если только нападающие смогут прорвать его заграждение из мин и ловушек. Община Андинь была намеренно выбрана в качестве места расположения секретного штаба, поскольку это был безопасный район, расположенный относительно близко к Сайгону. Ба Тунг также рассказал, что штабу подразделения N-10 не было выделено ни единого охранника, кроме семи человек, работавших с Нам Куонгом и Тхи Бе.

Со дня этих откровений проект N-10 стал приоритетным. Такая цель была слишком ценной