моменту, конечно, охота на человека была безрезультатной. Благодаря ошибкам сайгонской полиции Кьеу предупредили, и как позже узнал Тим, она изменила внешность и сумела избежать полицейской слежки. Нгуен Тхи Кьеу довелось выжить и стать героиней революции.

Все мы были удручены жестокой самодеятельностью сайгонской специальной полиции, ведь мы потратили немало усилий, чтобы объяснить нашим коллегам, что применение силы и пыток для получения информации неэффективно. Даже полковник Шинь, чей Объединенный центр допросов так напугал Хай Тьета, постепенно пришел к пониманию нашей позиции, что электрошок, пытки водой и избиения являлись неприемлемыми формами допроса. Тем не менее, мы, как американцы, похоже, так и не смогли преодолеть убежденность вьетнамцев в том, что вражеский пленный каким-то образом утрачивает право на жизнь как таковую. Временами подобная разница в системах ценностей была одной из самых неприятных проблем, с которыми сталкивались все те, кто тесно работал с вьетнамцами.

Несмотря на прискорбную гибель Нам Куонга и безымянных жертв сайгонской полиции, общие результаты операции против N-10 были значительными. До конца войны в Сайгоне больше не было совершено ни одной крупной диверсии или акта саботажа. Подразделение N-10 была выведено из строя благодаря Тиму Миллеру и бывшему вьетконговцу по имени Ба Тунг.

VIII

Еще больше революционного правосудия

Никогда не следует спорить с результатами, поэтому я вернулся из Бьенхоа с убеждением, что эксперимент Тима Миллера в Чангбанге подсказал способ нападения на организацию Вьетконга в уезде Дыкхоа. Охота на подпольщиков в их бункерах, как мы делали в общине Танми, была эффективной, просто это был не тот способ, которым можно было бы победить организацию, в подавляющем большинстве состоявшую из легализованных повстанческих кадров. Именно эти внешне добропорядочные граждане были глазами и ушами тайных деревенских революционных комитетов. Если бы такую легендированную структуру удалось вскрыть и свернуть, то без их поддержки твердолобые обитатели бункеров оказались бы беспомощными. Кроме того, в условиях, когда с военной точки зрения противник становился сильнее, было крайне важно нейтрализовать коммунистический аппарат Дыкхоа, поскольку значительная часть агентов Вьетконга была кадровыми военными разведчиками и военными пропагандистами. В краткосрочной перспективе именно эти люди были наиболее опасны для нас, поскольку именно они вербовали предателей в наших отрядах ополчения и передавали врагу подробные схемы обороны наших опорных пунктов.

Полковник Бартлетт преследовал полковника Тханя напоминаниями о том, как серьезно нашим подразделениям угрожают легализовавшиеся кадровые агенты коммунистов. Он также старался убедить руководителя провинции в политической опасности, исходящей от теневого правительства. В случае прекращения огня эти функционеры, несомненно, всплывут на поверхность и попытаются бросить вызов правительству и поставить под сомнение его легитимность. Если бы это произошло, коммунисты вполне могли бы выиграть за счет чистого организационного превосходства то, что им не удалось выиграть на поле боя. Суть игры, убеждал полковник Бартлетт полковника Тханя, заключалась в том, чтобы уничтожить эту тайную организацию, пока на коммунистов все еще открыт сезон охоты. Пока идут мирные переговоры в Париже, неизвестно, сколько времени у нас осталось до того, как наши военные руки будут связаны.

Полковник Тхань быстро оценил всю серьезность ситуации. Убежденный полковником Бартлеттом, что время не на нашей стороне, он начал предпринимать шаги по войне с легализованным аппаратом повстанцев. Одним из первых было установление более тесных связей между полковником Тханем и центром допросов полковника Шиня. Подчиненные последнего начали составлять первоклассные протоколы допросов, поскольку чтобы добиться сотрудничества офицеры стали больше полагаться на психологию и меньше на силу. Тхань стал все больше и больше полагаться на этот актив в Бьенхоа, а сам полковник Шинь стал регулярно посещать Баочай для организации взаимодействия. Со временем между этими двумя людьми установились тесные личные и рабочие отношения. «Связь в Бьенхоа», начатая Тимом Миллером, превратилась в продуктивное партнерство.

С поддержкой полковника Тханя и при определенной удаче, мы чувствовали, что сможем очистить Дыкхоа от повстанцев к концу лета. Неслучайно на это же время было запланировано окончание моей длительной служебной командировки. Если мы сможем добиться таких же успехов в борьбе с подпольным аппаратом Дыкхоа, каких Тим добился в Чангбанге, я смогу вернуться домой с чувством выполненного долга. Ключом к успеху был полковник Тхань. Нигде во Вьетнаме старая пословица «Что не проверяет начальник, то не делается» не была так верна, как в Хаунгиа. Если полковник Тхань проявлял личный интерес к чему-то, это делалось. Если нет, то наиболее вероятными результатами были апатия и бездействие. Если полковник Тхань поддержит наши усилия, в провинции Хаунгиа вполне могла бы появиться действующая программа «Феникс».

Но события сложились так, что мы не смогли начать запланированную атаку на вьетконговскую организацию уезда Дыкхоа. Как всегда, проблема заключалась в отказе противника сотрудничать. Пока я занимался с Тимом Миллером в Бьенхоа и планировал наступление на теневое правительство Дыкхоа, северовьетнамцы в Ханое завершали разработку планов собственного наступления. Нам предстояло получить урок от Народной армии генерала Зиапа о важности революционного насилия — в его ханойском варианте.

*****

Свой военный козырь коммунисты разыграли 30-го марта 1972 года, когда тринадцать северовьетнамских дивизий начали так называемое «Пасхальное наступление». Под открытое вторжение армии Ханоя попало три из четырех военных округов Южного Вьетнама. Практически в одночасье южновьетнамцы и их оставшиеся американские советники оказались втянуты в новый вид войны. Получившие широкую огласку танковые атаки на провинцию Куангчи на севере страны и город Анлок к северу от Сайгона сопровождались несколькими другими мощными наступлениями, одно из которых было предпринято с камбоджийского «клюва попугая» в провинцию Хаунгиа.

Масштаб и ожесточенность этого наступления наглядно продемонстрировали, что коммунисты уже более чем оправились от военных неудач наступления Тет 1968 года и рейдов в камбоджийские убежища в 1970 году. Как мне сообщили мои источники в Хаунгиа, в Ханое пришли к выводу, что продолжающийся вывод американских войск свидетельствует о недостатке решимости Вашингтона. Таким образом, пасхальные атаки были отчасти рассчитаны на то, чтобы поставить администрацию Никсона в предвыборный год в неудобное положение, дискредитировав вьетнамизацию. В январе 1972 года, когда северовьетнамские войска готовились к нападению, президент Никсон объявил о предстоящем выводе еще 70 тыс. военнослужащих, в результате чего во Вьетнаме должно было остаться только 65 тыс. американцев из 543 тыс. человек экспедиционных сил, находившихся там на момент его избрания в 1968 году. Отчаянные атаки ханойских войск, в которых на карту было поставлено все, являлись попыткой Северного Вьетнама получить рычаги влияния на застопорившихся мирных переговорах в Париже и одновременно оказать крайне необходимую поддержку своим товарищам из осажденного теневого правительства Южного Вьетнама, чье бедственное положение