quel en las siete artes sopiesen esponer[552].

Уже из этих примеров становится ясно, почему «Александр» мог быть предназначен для юного Альфонсо X, почему эта книга могла быть ему интересна: в дополнение к развлечению от живого повествования, это произведение содержало ряд размышлений и вдумчивых наставлений о воспитании будущего правителя империи; о сущности доброго правления, природе королевской власти, моральных и заданных человеческой природой пределах людских устремлений, а также об оправдании амбиций молодого короля, амбиций, которые должны были помочь ему реализовать притязания своей семьи на императорскую корону. Очевидно, что в Александре молодой Альфонсо Х неизбежно должен был узнать самого себя.

В «Книге об Александре» королевская власть, ученость и становление империи – это фактически самостоятельные темы. Королевская власть должна быть ограничена не только законом, но и добродетелью правителя, его упорством в достижении целей, а также обширными познаниями, направляемыми моралью и благочестием. Таким образом, идеальный император и завоеватель в «Книге» – это не только государь, но и полный праведного рвения ученый. Империя изображена как институт, для формирования которого необходима не только сильная власть, но и определенный тип правителя – высокоморального, совершенствующего себя образованием. Таким образом, опираясь на традицию «зерцал правителей» (specula principum), «Книга об Александре» интегрирует в легендарный материал стройную политическую теорию, этические принципы и прославление учености, чтобы четче обозначить, объяснить и легитимизовать имперскую идею. Если поместить это произведение в политический и интеллектуальный контекст эпохи Альфонсо X, увидеть его глазами юного монарха, «Александр» обретает новый смысл и содержание, выходящее за рамки голых филологических выкладок, расценивающих его всего лишь как свободную переработку «Александреиды» Вальтера Шатильонского в духе ученой культуры (clerecía). Если учесть, что Альфонсо Мудрый мог быть (и, скорее всего, был) предполагаемым читателем и адресатом этого сочинения, советы «Александра» становятся совершенно уместными, продиктованными конкретными историческими обстоятельствами, сложившимися в эпоху изменений и больших политических надежд. «Книга об Александре» дает уникальную возможность изучить специфическую модель мышления, объединявшую ученость, королевскую власть и идею завоеваний, что ясно показывает политические и культурные устремления юного короля, который, несомненно, был и предполагаемым читателем работы, и источником вдохновения. Если смотреть с этой точки зрения, «Книга об Александре» становится злободневным текстом, появление которого связано с определенной исторической личностью и политикой, что отличает ее от любого другого текста традиции ученой культуры (clerecia), возможно за исключением более поздней «Поэмы о Фернане Гонсалесе» (Poema de Fernán Gonzalez). «Александр» стал способом, при помощи которого неопытному, только обучающемуся ремеслу государя монарху предлагалась не только лесть, но и наставления, даже жесткие рекомендации, ему рассказывали, как избежать ошибок и печальной участи своих легендарных предков, его побуждали размышлять о королевских и рыцарских добродетелях, которые могли бы обеспечить восстановление утраченного идеала, гарантируя при этом его личную, политическую безопасность, вечную славу и спасение.

Помимо адресованных государю советов и рассказов о достойном образовании правителей, «Александр» включает в себя сюжет, который дает надежду на возвышение династии через умножение знаний, мудрости и чтения книг. В «Книге об Александре» семья короля Македонии описана как Familieroman[553]; без сомнения, амбициозному наследнику Фернандо III она должна была показаться достойным образцом для подражания. Мы знаем, что исследования, проведенные Г. Спайгель[554], М. Д. Легге[555] и Э. Мейсоном,[556] наглядно продемонстрировали, что в позднесредневековых романах одним из основных литературных приемов было обращение к генеалогии, к рассказу о деяниях предков, которые часто могли намекать на конкретную семью через «косвенные ссылки на славное прошлое и… служили чем-то вроде зеркала, опосредованно отражавшего историю рода»[557]. Рассуждения о стойкости, о триумфе добродетели, подкрепленной мудростью и ученостью, приобретают особую значимость, если мы поместим их в контекст ранних имперских замыслов Альфонсо X; историографический двойник этого короля, созданный в более поздних работах, неизменно описывается как император Нового времени, борющийся за власть, признание и легитимность политическими методами, через установление контроля над властными институтами и сферой культуры: права, науки (включая астрономию), историографии и искусства (музыки, поэзии, даже досуга и игр).

В «Книге об Александре» мы видим идеал просвещенного правителя, чья власть основана на военных завоеваниях, грамотном управлении и прекрасном образовании, этот образ сформировался под влиянием новых политических реалий и специфической культуры белого духовенства. Рико обрисовал точный портрет поэтов, творивших в жанре mester de clerecía, он настаивал, что их творчество имело ярко выраженный светский характер. Ссылаясь на Диего Гарсию де Кампоса, который был канцлером короля Кастилии Альфонсо VIII, деда Альфонсо X, Ф. Рико показал, что авторы, практиковавшие это искусство, разделяли общий для указанной среды и эпохи этос, который можно кратко охарактеризовать как принадлежность к «scolares quidem sunt clerici»[558]. Не укрывшиеся в далеких обителях монахи, а образованные, живущие в миру представители белого духовенства, с университетским строем мышления, они обычно занимали низшие ступени духовной иерархии, дистанцировались от монастырей и, в то же время стремились повлиять на свою паству «in mundo…, in agone…, in lucta»[559], применяя свои ученые познания «в мирской жизни» (in saeculum).

Чтобы сделать нарисованный им потрет поэтов ученой культуры (clericia) более четким, Ф. Рико проводит параллель между действиями героя «Александра» и взглядами автора указанного текста: «el autor infunde a su héroe el mismo afán de conocer y esparcir conocimientos que determinan la composición de la obra entera», желание, которое «inseparable del afán de gloria que jamás abandona el protagonista»[560].

Таким образом, «Книга об Александре» была создана для назидательного чтения Альфонсо Х вскоре после окончательного объединения Кастилии и Леона в 1230 г. под эгидой Фернандо III; она демонстрирует объединение двух концептов – культурных установок клира и монархической идеологии территориальной экспансии. Как отмечает Аризалета, «Книга» задает нарастающий имперский ритм, начинающийся с «Alexandre marche toujours vers l’extérieur, qui deviant centre lorsqu’il y laisse l’empreinte de sa puissance – c’est lorsqu’il cesse d’avancer et s’installe à Babylone qu’il meurt»[561]. Повествуя о завоеваниях Александра, «Книга» по аналогии подчеркивает важность приверженности культуре, политике, учености и территориальной экспансии в процессе возникновения империи в политической жизни Кастилии XIII в.

В «Книге» завоевания Александра показаны как нечто большее, чем личный успех, удачная политическая стратегия или расширение территории государства. Понимаемые в рамках имперской традиции, успехи короля Македонии обусловлены его культурными установками. Власть императора, основанная исключительно на личном господстве, отвергается как деспотическая. В «Книге» мы встречаемся с новым пониманием героических деяний и политической власти, основой для них становятся познание и обучение, чтение, письмо и искусство толкования текстов. Автор признает значение