Хотя мы мало знаем о юности Альфонсо Х и о придворном образовании, не подлежит сомнению, что еще в очень юном возрасте он познакомился с лучшими наставниками, учеными и юристами. Все указывает именно на это[542]. Сохранились упоминания о научных занятиях Альфонсо Х, в частности, о том, что он еще очень молодым человеком просматривал астрономические таблицы аз‑Заркали, которые в значительной степени основывались на древних таблицах Клавдия Птолемея, египтянина с македонскими корнями, утверждавшего, что он является потомком Александра. Как и молодой герой «Александра», помимо войны и государственного управления, юный Альфонсо Х стремился изучить семь свободных искусств, особенно его увлекала астрономия.

В первых же строфах «Книги» Александр хвастается тем, что познал все семь свободных искусств, и тем самым отсылает нас к модели образования, которую должен был получить такой принц как Альфонсо, воспитанный родителями и наставниками, чтобы стать кем-то большим, чем просто король. Знания Александра и степень овладения указанными науками абсолютны, его нельзя подловить или запутать:

Sé de las siete artes todo su argument;

bien sé de qualidades de cad’un element;

de los signos del sol siquier del fundamento,

nos’ me podría çelar quanto val’un açento[543].

Примечательно, что в рассказе об изучении Александром дисциплин квадривиума[544] не упоминаются математика и геометрия. Вместо них царь обучался медицине, в частности pulsos (измерению пульса) и judgo orinal (уроскопии). Указанные методы диагностики широко применялись мусульманскими врачами XII–XIII вв., опиравшимися на медицинскую теорию Галена.

Я бы сказал, что в «Книге об Александре» в образе молодого императора Македонии объединены два известных интеллектуальных концепта – преемственности империи (translatio imperii) и продвижение ученых занятий (translatio studii). Они формируют умозрительный план обучения и воспитания современного кастильского Александра, призванный подготовить его к правлению, к правильному пониманию политической и культурной составляющих королевской власти. «Александр» – это не только поздний образец эпического произведения и подражание античному роману, он объединяет оба жанра и одновременно является чем-то гораздо большим. На самом деле это еще и обширное «зерцало правителей» (speculum principum), или адресованная королю книга назидательных советов, изложенная в форме авантюрного романа о событиях античной истории; и в то же время это философское рассуждение, попытка предостеречь императора от грозящих ему опасностей. Кроме того, в основе повествования лежит четкий династический замысел – рассказать об образовании и пути к власти Александра Македонского (одного из знаменитых легендарных предков Альфонсо Х) так, чтобы, в рамках порожденной воображением людей Средневековья теории универсальной империи, сделать его главным образцом для подражания.

Имперские притязания Альфонсо X были скрупулезно изучены Ф. Рико[545], Ч. Фракером[546] и Х. Мартинесом[547]. Эти три исследователя ясно показали, что созданные под руководством Альфонсо Х исторические труды, а фактически и весь его культурный проект, были тесно связаны с желанием этого короля стать императором Священной Римской империи (тем, что сам Альфонсо Х называл el fecho del imperio). Имперские притязания короля подкреплялись изложенной в указанных сочинениях историей его рода. В них Альфонсо прямо связывал свою физическую личность, свою политическую идентичность и свои династические притязания с более широкой телеологической концепцией translatio imperii, отсылающей нас к Александру и дальше к мифологическим временам. Например, во «Всеобщей истории» родословная Альфонсо Х прослеживается с самого начала (с языческих богов) и заканчивая его прямым предком, которому Альфонсо стремился подражать, его дядей по материнской линии Фридрихом II Гогенштауфеном, правившим Сицилийским королевством и всей христианской Европой как глава Священной Римской империи с 1220 по 1250 г. Как отмечает Ч. Фракер, линия венценосных предков Альфонсо Х «идет от Юпитера через Александра Великого и Цезарей»[548] до непосредственных предков его матери, Гогенштауфенов. На самом деле, даже если посмотреть на вопрос с другой точки зрения, а именно с позиции испанской традиции, рассматривавшей королей Леона как преемников вестготских монархов, и, следовательно, государей, ответственных за восстановление утраченной вестготской империи, если учесть желание отца Альфонсо Х восстановить титул императора, как указано в «Семичастии» (Setenario)[549], становится ясным, что «Книга об Александре» создавалась в обществе буквально пропитанном имперскими мечтами и ожиданиями.

Поскольку поэт зафиксировал в своем творении образ королевства, стремящегося реализовать свои политические амбиции, он подчеркнул стремление молодого Александра к завоеваниям, в том числе через игру слов, геральдически намекающих на юного Альфонсо Х, унаследовавшего провозглашенный его отцом в 1230 г. план возрождения Леонской империи:

Contendié el infant en este pensamiento,

amolava los dientes como león fanbriento; …

Avía en sí’l infant a tal comparaçión

como suele aver el chiquiello león

quando yaz’en cama e vee venación:

non lo puede prender, bátele’l coraçón[550].

В центре «Книги об Александре» находится фигура образованного принца с львиным ликом (намек на Леон). Этот образ создает интеллектуальную и идеологическую основу для разработки и обоснования теории имперского господства и королевских прерогатив, основанных на высокой учености и нравственном воспитании правителя. Указанный тезис развивается в совете, который Аристотель дает молодому Александру. Как мы знаем, в своих рассуждениях Аристотель двигался от личных достоинств к общественным добродетелям и гражданским качествам короля. По сути перед нами подробное руководство по всем вопросам: от отправления правосудия до необходимости проявлять королевское великодушие, тщательно подбирать слова и искать мудрости в добрых советах, и даже указания, как королю следует вести себя в любви и на войне.

Кроме того, вся «Книга об Александре» наполнена преклонением перед рыцарством, при этом рыцарские качества трансформируются в королевские. Оружие и ученость объединяются в стремлении к политическому и общественному благу, и в конечном счете для достижения социальной и культурной гегемонии. Значительно отходя от «Александреиды» Вальтера Шатильонского, основного латинского источника поэта, кастильский Александр (я настаиваю: именно кастильский) прилагает все усилия, чтобы подчеркнуть необходимость как можно раньше начать наставлять юного принца во владении не только оружием, но и науками, ссылаясь при этом на пример Геракла (еще одного легендарного прародителя Альфонсо Х), и на его предполагаемых вестготских предков:

A cab de pocos años el infant fue criado,

nunca omne non vio niño tan arrabado,

ya cobdiçiava armas e conquerir regnado,

semejava a Hércules, itant era esforçado![551]

El padre, de siet’ años, metiólo a leer,

dióle maestros honrados, de sen e de saber,

los mejores que pudo en Greçia