в них магии. А уж если есть – сила наша в единении. Речная нечисть, она в основном в болотах живет да заводях, а им без леса никак, беззащитные без леса они. И в то же время – нечисть речная и есть армия водяного. Не рыбы, не лягушки, а нечисть магическая. Так и выходит, что и Заповедному лесу без нечисти речной не обойтись.

– Что делать будем, Водя? – спросила, все также на волны глядя.

– Знать не знаю, Веся, – ответил водяной и только руку мою крепче сжал.

– А узнать надобно. – Ох как хорошо понимала я это.

Водяной меня потянул прочь от края обрыва, я отошла, руку свою отняла да осталась стоять, глядя вдаль. Там, по ту сторону широкой реки, лес имелся гиблый, старый, не нужный никому. От того несло от него гнилью и затхлостью, водилась в нем нежить, давно разум утратившая, покрывались мхом деревья, погибал подлесок, без шанса к небу подняться, виднелись ходоки – некогда людьми были, теперь нелюди. Гиблый лес, погибающий… Но так если подумать, если вдруг отступить придется, лес этот вполне домом новым стать может. Так, на крайний случай. Работы в нем, конечно, не в пример больше, чем в моем родимом, но так, на будущее… надо быть ко всему готовой. Надо.

– Ты на тот лес не смотри, Веся! – потребовал водяной.

Да как же не смотреть-то?

– Водя, делать что-то надобно. – Я повернулась, в глаза его взглянула. – Коли мой лес под ударом теперь, долго ли продержится? Я у тебя о враге спросила, так у тебя он один – кто он, мы уже ведаем. А у меня врагов поболее будет! И ведьмы мне не помощницы отныне – я клич по всем ведающим кинула, суд будет над Изяславой да над Славастеной, страшный суд, Водя, и заслужили они, вина на них обеих, а исход один – ведьмы слабее станут! Все ведьмы! Так что мне отныне рассчитывать только на себя приходится. А у меня, Водя, враги нынче опасные – последний архимаг королевский Ингеборг, принц-ведьмак Анарион да магистр, что некогда своей желал назвать – сын Ингеборга и Славастены Тиромир. А окромя этих известных мне врагов, выходит есть и куда более опасный враг – Заратарн эльн Тарг. Справлюсь ли? Мне неведомо! Что, если не смогу? Что тогда будет?

Водя молчал. Он реки хозяин, я леса хозяйка – мы вместе, но и порознь тоже, слишком разные стихии у нас.

– Весь, а что бы сделала лесная ведунья? – тихо спросил водяной.

Пожав плечами, ответила:

– О лесе бы своем заботилась, о его сохранности пеклась и за границу опушки не глядела бы. Для истинной хозяйки леса забота одна – ее лес. И только.

– Хороший план, – заметил Водя.

Да только я несогласная была.

– Это плохой план, Водя, – проговорила уверенно. – Это очень плохой план. Во всех иных лесах лесные ведуньи были истинные, правильные, и поступали они «правильно», да только к чему привело это, ответь мне?

Ответа не требовалось, ответ мы оба знали.

– Тяжелые времена наступили, – я снова на старый лес глянула, – сегодня-завтра занята буду, маг у меня печатью заклейменный, с ним заботы неотложные, а к третьему дню мост мне нужен будет. Туда.

Водяной руки на груди сложил, неуступчиво посмотрел на меня и спросил:

– Сама пойдешь?

– Пойду! – сказала решительно.

– Глупость говоришь, Веся, – нахмурился Водя.

– От тебя, Водя, мост требуется, в остальном сама разберусь, не маленькая! – заявила гордо.

И развернулась, уйти собираясь, да и замерла – в десяти шагах от нас охранябушка стоял. Глаза синие, злые, челюсти сжаты, на скулах желваки дергаются нервно, и сам маг будто в ярости.

– Охранябушка, а каким ветром тебя нелегкая занесла? – спросила изумленно.

Архимаг хотел было что-то сказать, да не стал. От меня отвернулся, на лес посмотрел, произнес глухо:

– Чаща твоя исчезла поспешно, клюка сама в избушку вернулась. Думал, случилось что-то, да вижу ты не в опасности.

– Да что мне станется-то? – всплеснула руками. – Но ты подожди, охранябушка, будь так добр, с тобой пойду, и ты не заблудишься, и мне спокойнее.

Ответа его не ждала, обняла Водю на прощание и ушла к охранябушке, невеселая вся, да и думы мои были невеселы.

* * *

Да и, видать, от того, что голова иным была занята, клюку не взяла, так она в руке архимага и осталась, а я, растерянная, даже не воспользовалась ею, чтобы тропу заповедную к дому открыть. Шла, дороги почти не разбирая, и все думала, думала, думала… Правильно ли решила? Хватит ли сил свой лес удержать и чужой вылечить? Так иной раз и рассуждаешь, что лучше бы только ведьмой была али только ведуньей лесной, но я ни то, ни другое, я что-то среднее, оттого нет для меня проторенного пути, свой протаптывать приходится. И верный он будет али к погибели приведет, я не ведаю.

– Веся, дерево! – в который раз окликнул охранябушка.

Хороший из него охранник вышел, я бы уже пять шишек набила бы без него, он это и сам понял, в какой-то момент взял за руку и за собой повел. И как-то вдруг хорошо мне от этого стало, спокойно. И шла я, украдкой на мага поглядывая, а потом до меня дошло вдруг – он же маг! Даже не так – архимаг он!

Точно!

И как только раньше не подумала.

– Охранябушка, – я остановилась, он тоже вынужден был притормозить, – разговор есть!

Он замер. Повернулся медленно. На меня посмотрел. Еще раз взглянул тяжело и сказал:

– Ну давай, говори.

Улыбнулась ему радостно, клюку выхватила, оземь ударила да и потянула мага за собой на берег реки в низине, там, где река самая узкая становилась, где лес по ту сторону лучше всего виден был. И вот когда маг иной лес увидел, я на него, на лес, еще и клюкой указала, ну так, чтобы охранябушка точно понял, что я имею в виду, чтобы не ошибся, и торопливо заговорила:

– Охранябушка, родненький, ты много знаков магических знаешь, многое ведаешь… ты вообще архимаг же! А мне помощь нужна, охранябушка, очень-очень нужна! Лес по ту сторону реки видишь?

– Вижу, – мрачно проговорил охраняб, на лес даже не глядя. – Гиблый яр это, место известное да столь же опасное. Бывал пару раз, часть ходоков в лесу том – от моих отрядов остатки. Так чем, говоришь, я тебе помочь могу?

Выходит, что ничем. Я сникла. Просто если он в своей силе в том лесу людей терял, то сейчас, когда печать на нем, и говорить не о чем.

Постояла, на лес поглядела, вздохнула и решила:

– Ладно, что время попусту терять, и так его мало, а уже солнце к закату клонится.

И снова клюкой оземь ударила, открывая тропу заветную.

* * *

Когда к избе вернулись, оказалось, что теперь у нее три стены есть, четвертую только охранябушка достроить не успел, видать, как клюку увидел, без меня возвернувшуюся, бросил все да и на поиски отправился. Да напрасно все это.

И в такой я печали-тоске была, что до избы дойдя, села на ступени, и сидела, кусая губы и глядя перед собой взором невидящим.

Да только лесная ведунья не видеть не может – и я все равно все видела. Как Савран на колени перед женой падает, рыдая… Да, сын кузнеца, принес ты беду в дом свой и больше не видать тебе ни отца, ни матери, ни брата родного…

Видела, как изгнала чаща обозленная цветущего ведьмака из лесу моего. Ведьмак в ярости был, все пытался магию призвать да обороняться, но заговор на неудачу, это заговор на неудачу – девице гордой яму копал, а сам в нее угодил. Исхлестала его Заповедная, чтобы неповадно было в лес мой соваться без спросу, без разрешения.

Видела, как привел возница быка в лес мой, слезы утирая украдкой, привязал друга верного к дереву да и ушел прочь. Мужику делать ничего не стала, потянулась веткою к быку, коснулась головы его и увидала, что маг тот самый, что опаснее иных оказался, приказал вознице быка этого на скотобойню отвести, а мясо опосля принести в лес и раскидать волкам моим на поедание. Возница иначе