У волков своя задача, а коли не выполняют – прочь из моего леса! В общем, дел было много. И славно так, что леший у меня теперь есть, поначалу все самой делать приходилось, я с ног сбивалась, все чаще где-нибудь под сосной спала, но может и к лучшему это, меня тогда только работа и спасала, берегла от дум страшных. И все же с лешим полегче стало, и я без него как без рук теперь.

Все передала, поручения дала, открыла глаза, улыбнулась другу верному, руку опустила.

– До заката управиться надо бы, лешенька, – попросила его.

– Я-то успею, а ты? – поинтересовался леший.

– Управлюсь. У меня выбора нет, вечером поспать нужно будет, ночь-то вся на охранябушку уйдет.

Леший повернулся да на охранябушку глянул недобро.

– Не злись, лешенька, – попросила его.

Тяжело вздохнул богатырь лесной да и исчез. Оно и верно, работы много сегодня, а я и так проснулась поздно. Быстро умывшись, волосы расчесала, собрала, на ходу хлеб с сыром сжевала, опосля нос нацепила, на лицо краску нанесла, брови поклеила косматые, бородавки самые страшные, плащ же не самый страшный – тот после охранябушки надо было еще починить.

Из избы вышла уже как полагается – страшная, мерзкая, жуткая.

– Лапти забыла, – сказал вдруг маг.

Ой, точно!

Метнулась обратно, переобулась, но когда спустилась по лестнице, маг заступил мне дорогу. Осмотрел внимательно и спросил:

– Магией пользоваться не стала. Выходит, опасаешься кого?

– Повод есть, – ответила я.

И чуть не помянула все поганки лесные разом! Модулятор голоса забыла.

– Да что ж за день-то такой! – пришлось опять бежать в избу, охранябушка почему-то за мной пошел.

Постоял в полумраке, пока искала нужный амулет да настраивала на каркающий резкий голос, делая распевку, а потом спросил:

– Что конкретно не так с магией?

Посмотрела на него досадливо, вздохнула и правду сказала:

– Мою ты поглощаешь. Да быстро. Так быстро, что иллюзия и та не держалась, глаза мои сползающие вспомни.

Маг кивнул, принимая ответ, и произнес:

– Ночью ты не переодевалась. Сейчас снова в «образе лесной карги». Людей каких встречать собираешься?

Посмотрела на него пристально да и совет добрый дала:

– В мои дела не мешайся, охранябушка. Это мои дела, не твои.

Промолчал, взгляд тяжелый, пристальный.

Затем вдруг сказал:

– А из охранительной магии на тебе что-то есть?

Да сколько ж можно уже?!

– Чаща! – позвала я.

Меня она везде услышит, даже если рядом нет, а уж зову не поддаться права не имеет. Вот и сейчас скользнула в избу стебельком вопросительным. И вот тогда я и нанесла удар, вымолвив.

– Чаща, родненькая, ты не поверишь – маг наш вообще ничего о зачатии не ведает.

Это было все!

Когда я уходила, в избе царила такая тишина, что была хуже рева звериного, но это ничего, мне все нравилось.

* * *

Дел сегодня набралось немало – лес-то мой Заповедный увеличился, от того и хлопот прибавилось. И металась я с клюкой из одного конца вверенной территории в другой, иной раз с лешим пересекаясь. Так, пока я с главным оленем разговаривала, вдали раздавался оправдательный скулеж волка-негодника – леший работал.

А ведьмак спал. Все там же, на опушке леса, нервно отгоняя от своих ромашек местных пчел. Пока гонял – я не трогала, а как прибить попытался, мгновенно чащу призвала. Теперь ведьмак выл отчаянно – он эту лекцию в третий раз смотреть вынужден был.

С лешим встретились у нового источника – пока все шло как надо, но только пока, вода все равно размывала холм. Постояли, подумали. Поняли, в чем промахнулись и где в расчет вообще закралась ошибка, – почву определили неверно, глина в ней была, да только на поверхности, а внутри песка больше… Нет, не удержу я дуб, рухнет он. И когда упадет, ох и дров наломает. Постояли, еще на холм посмотрели, подумали.

И тут Савран вернулся.

Как ступил на территорию моего леса, я ощутила сразу, остановился и он в замешательстве. Да, плохи твои дела, Савран-купец, ох и плохи.

– Саврана к жене проводи, – попросила лешеньку.

Тот кивнул, я осталась корпеть над расчетами. Вот нельзя дела лесные в спешке делать, знаю же, но нет – поспешили мы вчера, и вот он плачевный итог. Посидела, подумала, посмотрела на холм… ну его к лешему, простым путем пойду! Глаза закрыла, осмотрела лес, нашла бревно тонкое, муравьями проеденное, отобрала решительно, перенесла к холму да и сделала из него сток. Так чтобы от самого родника по поверхности и не через холм к его подножию.

К тому времени как леший пришел, я уже справилась, стояла, плащ отряхивала.

Друг мой верный скользнул призрачной тенью в холм, оценил работу, вернулся, на меня поглядел с сомнением.

– Лесная Сила за то не похвалит, – сказал леший. – У леса свои правила, свои законы, могла б суглинка намыть, камнями дно рудника устелить, а еще…

На этом леший замолк. Могла бы, да, а еще мог бы он верно состав почвы определить, но тут дело такое – из меня паршивая ведунья, а из него крайне ограниченный леший. Нет, раньше он был явно выше похвал всяческих, профессионал своего дела, да только… Так уж вышло, что ко мне леший пришел умирать. Насилу спасла, и спасла же, вот только ныне леший от сил своих прежних едва ли одной пятой владел, так что работаем с тем, что имеем.

Но леший о своих обязанностях вспомнил, сник.

Посмотрела на него, вздохнула да и не выдержала:

– Лешенька, а вот давай откровенно всю правду тебе скажу. У Лесной Силы правила есть, тут ты верно говоришь, есть и законы, и с этим спорить не буду, но от гор до Заморья – это самый большой Заповедный лес! Самый сильный, лешенька. А все знаешь почему?

Леший угрюмо посмотрел на меня.

– А все потому, – заявила решительно, – что действуем мы так, как считаем правильным. Правильно мы с тобой действуем, вот. И можно бы постенать, что и ты, и я не идеальны, но все у нас получается. Посмотри, три года миновало, а наш лес цветет и процветает, и зверья вдосталь стало, и ягод… А какой сорт земляники ты принес, как поспеет – на весь лес аромат разносится! Так что хорошие мы с тобой леса сохранники, очень хорошие.

Задумчиво почесал леший бороду, на меня посмотрел да и спросил:

– Хорошие, твоя правда. А вот надолго ли? Ты, Веся, рискуешь сильно, справишься ли, мне неведомо. Но знай, сейчас знай – для мага я остров нашел. Коли безумным станет – с него не выберется. Коли разум сохранит – сорванная печать повредит лишь валунам да скалам. Советов давать не буду, не мое дело, лезть не стану, просто запомни, что сказал.

– Запомню, – вздохнула я.

Совестно мне было, что вчера сорвалась на печали прошлого. О прошлом жалеть смысла-то нет уже давно, о будущем думать надобно, тут леший прав. Но вот что меня вдруг встревожило:

– Лешенька, а от чего Ясеневый лес-то пал?

Странное дело, когда узнала, опечалилась, конечно, а кроме грусти и сожалений иных мыслей не было, да и дел тогда было невпроворот. Нечисть, к нам хлынувшую, привечать пришлось, обустраивать, территорию леса увеличивать, правда не так, как в этот раз, по всему периметру, а лишь на болото протянуть подведомственные земли, да на взгорье, взрыгг да шуней в лесу ведь не поселишь, им горы нужны. Мы тогда с лешим с ног сбились, до смешного дошло – у селян свиней на развод закупали, кормить-то нечисть и живность чем-то надо было, а из павшего Ясеневого леса волков пришло в два раза больше, чем оленей. Ох и намаялись тогда. И что только не делали! Пшеницей да овсом холмы засевали, бурак да репу чуть ли не вручную сажали, заячью траву сеяли, и не только ее. И по правде – не было бы у меня тогда лешего, ни в жизнь бы не сдюжила. Но справились, сумели.

А вот о Ясеневом лесе тогда почему-то даже не подумали.

– Надо бы узнать, – призадумался леший.

И на меня посмотрел напряженно вдруг. Я знала, какой вопрос леший услышать не хочет: «От чего сгинул Подгорный Заповедный лес?» Но я не охранябушка, я задавать вопросы, от коих сердце кровью истекает, не стану.

– Ворона Мудрого пошлем, – решила, подумав.

– Стар уже, – не согласился